..Миленький...--умоляла,просила,крикомкричала
фельдшерица.--Немечись!Немечись!Успокойся!Кровь...шибчее
кровотечение.Миленький... миленький...Скоро. Городскоро.Миленький...
миленький!.. Сколько в тебе силы-то! Ты выживешь. Выживешь...
Глава седьмая
Очнулся Леонидчерез сутки послеоперации,которуюделал все тот же
незаменимый Гришуха Перетягин, но уже вместе с бригадой помощников, в той же
хирургической палате, в которуюпопадал Сошнин с поломанной ногой. Лежал на
той жекойке, возле окна.За окном, знал Леонид, есть сохлая ветвь старого
тополя, и к ней прикреплен, точнее, ввинчен в нее "стакан" радиопроводки. От
"стакана",отржавойрезьбыкованогокрюка,радостнымипроводчиками
всаженногосюда,должно быть,еще впервой пятилетке,изасохлаветка
дерева. Опутанный проводами,обставленныйсклянками, Сошнин хотел и не мог
пошевелиться, чтобувидеть знакомый тополь, знакомуюнанем хрупкую,как
кость, ветку и на ней белый-белый "стакан", вросший в плоть дерева.
Поприкосновениям руки по запахуволос, которые касалисьего лица,
порой залепляя рот, затем и глазами, через колеблющийся, туманом наплывающий
свет, он узналЛерку. Она попоилаего из ложечки. Издалека донесло до него
голос.Сообщалось: больнойоткрывал глаза. Чтобыдоказать себе, что он их
действительно открывал и может их открывать, Леонид произвел в себе огромную
работу, с большим напряжением сосредоточился, стянул в одно место все, что в
нем слышало, ощущалоижило, -- увиделтопольза окном, и одинокую сухую
ветку, и на ней белый-белый "стакан". Будто рука в драной перчатке протянула
емубольшойкусок сахара,нискакогобоканеобколотого,снежного,
зимне-праздничного, сладкого.Осенним ветром шевелило, снимало остатки коры
с отжившейветки, но вышенеееще биласьроссыпьпримерзлых листьев, не
успевших отцвесть и опастьна землю. Малаяптаха,синица или щегол, -- но
тот ведь на репьях осенями жирует, -- выбирала козявок, на зиму упрятавшихся
вкоре и в листьях,неторопливо обшариваяствол, ветви,и, когда клевала
стерженек листа, он, потрепетав, отваливался, мерзлый, тяжелый, без парения,
с пугающим птицу жестяным звоном падал вниз, иптаха отпархивала всторону
иливверх, провожаязорким глазомлист.Успокаивалась иснованачинала
кормиться.
"И так вот всюжизнь! В поисках корма, в хлопотах,вожидании весны.
Прелесть-то какая!.."
Почувствовав взгляд человека, птаха прекратила поиск, кокетливо склонив
головку сдетски сытенькими, лимонно-желтымищеками, глянула на него через
стеклоитутже успокоенно продолжила работу,поняв,чтоотнемощного
человека нет ей никакой опасности.
-- Пы... пы... пти-чка! -- прошелестеледваслышно Леонид и заплакал,
поняв, что видит живую птичку и она его видит. Живого.
Еще через сутки он спросил, не открывая глаз:
-- Иде я?
--Идеявсетаже:побеждатьзло,утверждатьдобро.