..
-- Кто это -- вы? Кто это -- вы? -- взвилась Лерка.
-- Ты и твоя мама.
-- А ты зачем? Ты -- муж!
-- Ия, муж, и вы, жены, пока еще сидим на шееу папаши,даскоро и
внука туда посадим.
Мужики уединялисьв лесу, пилиливесной долготьена дрова,вывозили
его, на сенокосеуправлялись, в межсезонье на рекесидели, подле удочеки
закидушек, либо верши ставили на перекате и в заливах.
--Дачтожеэто такое! Все приделе, моижеребцы сидят--реку
караулят!-- базлаланавесь белыйсвет Чащиха, спускаясь вдоль ограды к
реке с детским ведерком -- взрослое ведро она якобы не могла уже поднимать.
Маркел Тихонович из наносного хламу выбрал палку, попримерил ее к руке,
молча двинулсянавстречу супруге ивытянулеепоширокой спине, датак
звучно,что всяокруга замерла, будто перед концом света: коровыналугу
пересталижевать траву, овечкизатопотили,давядругдружку,бросились
врассыпную; спутанный колхозный конишко с потертостями и лишаяминаспине,
припал к воде, хотя пить ему не хотелось, -- ничего не вижу, ничего не слышу
-- опытный конь.
Чащиха, ровно бы вслушиваясь в себя,вмир,ее окружающий,схватила
ртом раз-другой воздух и вопросила:
--Убил? Меня-а-а-а убил... -- и толькособралась заорать, как Маркел
Тихонович вытянул ее палкой вторично.
-- Ячетыреждыранетый. Я в гвардии пехоте фашиста бил! У меня десять
наградв яшшике! А ты меня призяте страмотишь!.. -- Хопда хоп Чащиху по
спине.
-- Милиция!
Сошнин в это время подлещика подсек, повел его, сердечного, к берегу --
милиция он на службе, а тут зять и рыбаки тоже, как и все советские люди и
граждане, имеет право не только на труд, но и на отдых -- по Конституции.
Председатель поссовета, старый фронтовик, заранееи но всем солидарный
со всеми фронтовиками, получив от Евстолии Сергеевны заявление-акт на своего
супруга и бегло с ним ознакомившись, заявил:
-- Дивно, кактвой муж тебядо се не пришиб?Ябы впервую же ночь
супружескойжизниприкончилтакуюфруктуивтюрьмубыдобровольно
отправился.
Дитя,всеми любимое иединственное, Светка, какое-товремя соединяла
семью, да худоЛерка обихаживала дитя, и себя, и мужа -- деревенская девка,
ничемуне наученная пусто- брешноймамой,неумелаонасваритьпустую
похлебку,кашаманная дляребенка унее непременно вкомках, стирает --
брызги на стены, моет пол -- лужи посередке, под кроватью пыль, зато травила
анекдотынаисмешнейшие,подвизаласьвинститутскойсамодеятельности,
Маяковского со сцены кричала.
Покатетя Лина жила да была, отмерзостейбыта Лерку избавляла, ис
воспитаниемребенкаделошло вперед, хотяидергаласьэмансипированная
женщина,не нравилосьей,чтотетканаряжаетСветкупо-деревенски,в
какие-то капоры, в грубые шерстяные носки собственной вязки, купает в корыте
стиральном,стрижетнаголо,чтоб волосики крепче были, кормиткапустными
щами с картошкой.