"Э-э, -- затосковал Сошнин, -- этак делопойдет -- деревня лишится еще
одного хорошего работника, город приобретет еще одну зазвонистую хамку". И с
помощьювсе тогоже Николая МихайловичаиЛеркиспровадил Пашу на цент-
ральную усадьбу родногопочинковского колхоза"Рассвет", где онаработала
механизатором наравне с мужиками, вышла замуж,родила подряд трех сыновей и
собиралась родить еще четверых, да не тех, которых вынают из чрева с помощью
кесарева сечения и прыгают вокруг: "Ах, аллергия! Ах,дистрофия! Ах, ранний
хондроз..."
-- Мои мужики на земле работать будут, в моря ходить, в космослетать.
-- И слабое существо, мать иженщина, со вздохом добавляла Паша: -- А все ж
хоть бы один, как Николай Михайлович, ученым сделался...
-- И ты меня не увезешь. И я, наверно, не уеду. А тройка? Тройка -- это
ложь!И я давно не верю деду, --пробормотал Сошнин, все лежа надиване и
радуясь, что поезд на Хайловск прошел, до завтра не будет туда оказии, кроме
автобуса, на автобусе же трястись в такую погоду боевые раныневелят. Вот
завтра или послезавтра укрепится духом и поедет к Паше в гости, может, идо
тестя с тещей доберется -- от Починка до Полевки рукой подать. Надо бы Лерке
позвонить. Давно не звонил.Да ведь поголосу догадается, что опять что-то
стряслось с человеком.
И это терпит.
Итак, на чемжемы остановились? На противоречиях жизни? Почемулюди
бьют друг друга? Какой простой вопрос! И ответ проще простого: "Охота, вот и
бьют..."
НачальникХайловскогорайотделаУВДАлексей Деми-довичАхлюстин,
мыслитель ибоец, говаривал:"Половина людейна земном шаренарушает или
собираетсянарушить, другаяполовина нарушать недает.Покаравновесие.
Дальше может наступить нарушение баланса..."
"А Лерке все же надо позвонить. Чтоона там? Как?"-- Сошнин повернул
рукус часами ксвету, тусклосочащемуся из давнонемытого окна, из-за
пузато вспученного "гардеропа",-- полпятого. Лерка кончает работу в шесть.
Пока за Светкой в садик зайдет, в магазин, туда-сюда, раньше восьми нечего и
думать звонить. На работу разве? Но там же бабье!Изнывающее в белой аптеке
от белого безделья, от запаха лекарств,дурманящего плоть иум, "Твой!" --
зашебутятсявозбужденныебабьиумы."Денегзанятьхочет"."Поласкам
соскучился...". "Об ребенке родном вспомнил..."
"У-ух,бабы,бабы!Без васпрожить бы кабы.Во,стихи пошли! Сами
собой! Как у Маяковского. Может, даже лучше..."
Притягивала к себе глаз, тревожила рассудок могучая гуща "гардеропа", в
сутеми явственнонапоминающаяфигуру бессмертногоСобакевича. Из-за него,
из-за этого "гардеропа" супруги Сошнины разбежались в последний раз, точнее,
из-затридцати сантиметров--ровнонастолькоЛеркахотелаотодвинуть
"гардероп" от окна, чтоб больше попадало вкомнату света. Хозяин, зная, как
она ненавидит старую квартиру, старый дом, старую мебель, в особенности этот
добродушный "гардероп", как хочетсвести его со свету, стронуть,сдвинуть,
тайно веруя:припередвижкеон рассыплется,историческуюмебелину можно
будет пустить в печь, -- оказал сопротивление, асопротивление, знал онпо
службе, всегда чревато "последствиями".