.."
-- Здорово выих! -- качалаголовоймадамПестерева. -- Нучтож,
давайте зачетку.Не каждыйдень,даже в стенахнашего института, так вот
досконально анализируют поведение классиков.
Лерка,жена Сошнина (ныне, как и полагается по современ- ной моде, они
в разводе,судом еще неоформленном), училась с ПашейСилаковой в старших
классах починковскойшколы. Онаузнала,какпотешаютсяв институтенад
добрейшим человеком, как ученая дама превратила девку в домработницу.
-- Это что? Этовот как? -- орала Лерка -- человек маловыдержанный. --
Хулиганов вяжете!В вытрезвитель пьяництянете. А это, это что? Когданад
нами, деревенскими, перестанут глумиться новоявленные аристократы?!
-- Не ори ты и на Бога меня не бери! Давай думать, как девку спасать.
ПридумалиперевестиПашувПТУсельскохозяйственногонаправления,
учиться на механизатора широкого профиля. Паша в рев: "Хочу быть ученой! Ну,
пусть хоть переведут в училище дошкольного воспитания, раз я тутосилить не
могу..."
Сошнин взял Пашу Силакову за руку и отвел к ректору пединститута домой,
к Николаю Михайловичу Хохлакову, известному книгочею, у которого и "пасся" в
библиотеке Леонид. В своевремя вернувшись из заключенияи не подыскав еще
работу, тетя Лина стирала и убиралась в доме профессора.
Николай Михайлович -- по облику типичный профессор. Грузен, сед, сутул,
носилпросторную вельветовую блузу, не курил табак, не пилвина.Пыльными
книгамидо потолказабита четырехкомнатнаяквартира,ивсеэто, каки
рассчитывал Леонид,произвело на Пашу Силаковубольшое впечатление.Когда
Николай Михайловичобъяснил ей, что для современ- ного ученогоона слишком
прямодушна,даещедобавил, чтосельскиймеханизатор нынезарабатывает
больше ученого- гуманитария, Паша махнула рукой:
--Не всемученымбыть. Надо кому-то иработать. Где у васпоганое
ведро? -- И, задрав подол,начала мыть пол, протирать мебель, книжные шкафы
в квартире недавно овдовевшего профессора, крича при этом навесь"ученый"
дом: "Я! Ты! Он! Она! Вместе будет вся страна!.."
Пока неосвободилосьместо в общежитии,Пашаи жилаупрофессора,
иногда навещала Сошнина, еще спорога хайлая возмущенно: "Ну и засвинячился
ты, братец-кондратец!"
УчиласьПашавПТУхорошо,сделаласьвыдающейсянавсюобласть
спортсменкой,вметании дискапобила все местныерекорды, даже ездила на
зональныесоревнованияина СпартакиадународовСССР,в столицу, после
возвращения из которой Сошнин едва ее узнал. Перекрашенная в золотой цвет, с
шапкойзавитых,даинезавитых,апрямо-такивзвихренныхволос,с
засиненными веками, в джинсовом костюме, в сапогах "а-ля мушкетер Боярский",
явилась Паша в родные края, бурная, все сокрушающая, с цигаркой в зубах.
-- Знай наших! Поминай своих! Мы, деревенские, можем вести себя похлеще
лахудров с филфака.