Мамин отец был военным, политработником, поднимал бойцов в атаку. В 1941-м он защищал Ленинград, прокладывал знаменитую «Дорогу жизни».
А папа родился в семье священника. Дедушка даже в годы Советской власти и до самой смерти служил в церкви. Вот так переплелось: один дед — коммунист, другой — священник.
В детстве я жалела, что все великое прошло мимо меня. Очень хотелось вместе с другими защищать Родину от фашистов, бить врагов на фронте или в партизанском отряде. После рассказов деда я всегда думала: а смогла бы я так или нет?
Ну и каким еще человеком я могла вырасти?
Закончив престижный факультет иностранных языков, Ракс, единственная из всего курса, пошла работать в обычную школу в Калуге. После того как умер любимый дед, переехала в Москву.
Там ей удалось найти работу преподавателя английского в модной «Бизнес-школе». Денег платили столько, что на собственные средства Ракс нанимала адвокатов для арестованных леваков и покупала продукты для тюремных передач.
Неплохо зарабатывала и третья арестованная бомбистка, двадцатипятилетняя Татьяна Нехорошева. Она работала менеджером по туризму. Танин папа — бывший военный, замредактора крупной газеты. Танин муж — активист левацкого движения.
Один из журналистов писал:
Свадьбу молодые сыграли самую настоящую, революционную. Над входом в квартиру красовалась надпись «Агентам ФСБ вход воспрещен». Золотые колечки были в форме серпа и молота. Невеста была в белом: родители настояли.
— Вот посадят меня или тебя, будем друг к другу на свидания ходить, передачки носить, — в перерывах между поцелуями шутили молодожены. «Мы любим друг друга и боремся вместе» — таков был девиз свадьбы.
— Я с самого начала была против этого брака, — говорит Танина свекровь Татьяна Павловна. — И до сих пор не могу сказать — любовь у них или просто «брак по убеждениям», как у Ленина с Крупской. Андрюша всегда считал, что в жены надо брать девочку из своего круга. Вот ему все равно: спать на нарах или в кровати, хлебать щи без мяса или манку на воде. И то же самое должна делать его жена — так, во всяком случае, он считал. Таня все хотела, чтобы он устроился куда-нибудь, на службу ходил. А Андрей в ответ: «На буржуев работать не буду!»
Вместо этого Андрей ходил по улицам и, когда замечал за собой «наружку», щелкал «хвоста» дешевеньким фотоаппаратом. А потом развешивал листовки с фотографиями ФСБшников в метро и на столбах с припиской: «Их разыскивает милиция»…
Казематы и материнское молоко
После того как девушки оказались в московских тюрьмах, одна из столичных газет писала, что к федеральным властям обратились чеченские боевики. Они предлагали обменять арестованных бомбисток на пленных российских офицеров.
Однако, несмотря даже на такой факт, ниндзя-суперубийц арестованные валькирии революции напоминали мало. Один из журналистов писал:
Странно выглядят террористки, которые, по версии спецслужб, ночью по отвесной стене взобрались на крышу здания ФСБ, на веревке спустили в трубу три кило тротила и ушли незамеченными…
У Ольги Невской зрение — минус двенадцать. Татьяна Нехорошева с диагнозом «эпилепсия» имеет III группу инвалидности. Под силу ли им было свершить все перечисленные подвиги?
Еще одна террористка была доставлена в камеру с новорожденной дочерью Надей. Об условиях содержания в 6-м (женском) изоляторе в Капотне она писала оставшимся на воле товарищам:
Утром мне говорят, чтоб я с вещами и ребенком шла в одиночку, в стационар. Я говорю: «На каком основании? Давайте сюда врача, чтоб он представил основания на перевод. Позовите представителя администрации, а лучше — начальника СИЗО».
В отказ, короче, выходить с камеры. Сижу на кухне с дочкой. Залетает опер Максимова и куча мусоров.