Можно предпринять и обратный отсчет для Страны от того же 1908 либо 1899 (удобства ради, в остальном инвариантно к точке и методу отсчета):
Минус 243 дает 1656 (1665начало реинтеграции гетманата, как и ответного латинского влияния в великоросском образовании), успешно начавшуюся Русско-шведскую войну с целью блокирования унии с Польшей, предваряемую саморазорительными выпадами последней союзно с Крымским ханством против шведо-бранденбургов, транзитивной суммой чего стало перемирие с Речью Посполитой (калька Res Publica) Русского царства.
Еще ранее: 1413й, Литовско-польская уния.
Снова «отматываем» 243 года, получаем год 1170й (и снова поток единиц-семерок, впрочем без чаянного наследования году 1071): новгородцы («ноугородци») победили суздальцев («сужьдаль») под предводительством Боголюбского.
Надо отметить, в мире (а наипаче в Англии) та же двойка-сизигия лет, или интервал 1656=16659 отмечены, соответственно, ликвидацией рыцарского «держания» и началом Великой Лондонской чумы, спасаясь от коей, не менее великие мужи вроде Ньютона и Лейбница начали создавать свои великие и, дивным образом, сущностно схожие труды в тиши поместий-дач. (Нечто вроде наблюдаемого ныне в «свете» нового морового поветрия).
Но и промежуточные годы, попросту кратные 9, дали мощные потрясения как и попытки выстроить мосты. Так, 1521й памятен отлучением Лютера и наступлением Осман на венгров и сербов. Предтеча 1512й знаменателен началом Латеранского собора (и вновь созвучие имен) с его церковной реформой прежде Реформации, когда с оккупантами боролись едва ль не все от американских индейцев до итальянцев, и от китайцев до московитов (внутренние нестроения, отпор кочевникам). Минус 243=9*9*3: 1270/69, жалкое окончание Восьмого крестового похода на Русь, плюс ятвяги нанесли поражение ливонцам (силы коих годом ранее подточили новгородцы совместно с Золотой ордой Джучи Улус). 1431начало работы Базельско-Флорентийского собора, уступок в области культа и обряда, воцарение английского монарха в Париже и казнь Жанны дАрк по заказному извету врагов и продажных «своих». Наконец, 1170й год в Европе и мире: захват Восточной Ирландии, Наводнение Всех святых в Северной Голландии (довершит размыв береговой линии в 1287м), завершение славянского (Болгарского) извода всемирной истории в 18=2*9 томах.
Чем вершится и «тутошнее» лето-/алете-исчисление тех же миллениума-двух. Вневедением.
Анапостольские эпистолы
Если все же отвлечься от количественного субъективизма да погрузиться хоть ненадолго в окачествленную объективность, то тайн не поубавится. Взглянем на прекрасную диву по имени Эа, что имеет честь делить местность (пусть не эпоху) с поэтом Целаном, а помимо прочего и дату рождения кроме года, и некоторые мистические увлечения помимо литературы. Притом что полное ее имя толкуется ею же скорее как «повелительница эльф», а его alias происходит от фамилии, отдающей чем-то ангельским, оба и впрямь льнут ввысь: он в час последний, она подобным образом, ища убежища от суеты и всеобщего, тотального отчуждения. Оба, претерпев кризис идентичности многостадийный и многослойный. Чем закончатся ее опасные, пылкие поиски? Неужто подобным исходом увенчаны будут? Сие вневедомо. Что можно сказать и о рисунке Игоря Колесника, егоже память ныне совершаем, в бытность свою трехлетним карапузом: там гора, солнце и он меж ними
Тогда как же дерзаем рассуждать-сопоставлять, лишь опираясь на свидетельства неких Проводника да Наблюдателя, что сами нуждаются в верификации? Ну, во-первых, таковая обретается внутренней связностью ими повествуемого. А потом, и главным образом, все герои (ручаться можно за «нижний» ярус-порядок) здесь реальны, так что нет нужды прибегать ни к гаданиям, ни к агаде-гадит чресслойной, ни тем менее к профанированию реальности. Последнее не может не являться грехом, разве если вершится в блаженном неведении, in bona fide, нетто тщеславия (да, иногда не лишне прибегнуть к счетоводским понятиям, раз уж обсуждаемые материи за глаза тонки; по выражению Бора, «столь серьезны, что вербализовать только и возможно, что играючи»).
Не вполне ясно, насколько нижеследующее отразится на «чистоте» замеров-экспериментов, но слои «верхние» обнаруживают личную вовлеченность с «нижними». К примеру, Наблюдатель опираться приходится на показания Проводника был счастлив несчастной (вольно и сознательно, а отнюдь не обреченно) влюбленностью в диву Эа, притом не без взаимности. Возможно, поэтому (счастье и несчастье бывают равно эгоцентричны и самопоглощены, пусть и, парафразом Толстого, в силу разных механизмов), поэтому, опять же, он давно не писал другу юности, величаемому неформально Эндом (или, на санскритский манер, Антой, однажды едва не награжденному недобро вариацией wedanta «бракозавязавший»), который также пережил жутко непростые и впрямь несчастные отношения, из которых вышел с сынишкой на руках и неожиданно достойным отцовством, совершенно израненный и сложно залеченный как от цинизма, так и от авантюризма. (А впрочем, он добряк и душа странноприимная, хоть и позлословить о друзьях не прочь бывал в былые времена, как все почти нынче, даже полуангелы).