Она не была такой уж сильной колдуньей, и ее умений хватало лишь на повседневные нужды селян, – только к исходу ночи Кайра могла гарантировать, что заразы не осталось. Сама рана тоже была достаточно серьезной, что бы с нею еще повозиться.
Сидя рядом, она долго рассматривала спящего мальчика, не удержавшись, погладила темные вихры. Ей было больно и горько: черные, светлые… Ребенок… он же просто ребенок! Одинокий и запущенный… У него нет матери, которая любила и заботилась бы о нем, у него нет отца, который научил бы его как следует поступать. Разве можно упрекать дичок за то, что он не приносит добрых плодов?
– В замке меня искать будут, – нарушил утреннее молчание Дамон.
Боль в ноге он переносил без жалоб, молча, стараясь только поменьше шевелиться.
– Не будут.
Она уже успела сходить туда и обратно, прежде чем Дамон проснулся. Не зная к кому ей стоит обратиться, ведьма нашла учителя фехтования Арганта, и сообщила о происшедшем, что мальчик не может придти в замок сам, везти его ей не на чем и по ее мнению, ему следует остаться с ней, так как здесь о нем позаботиться не кому. Она сама одурела от собственной наглости. Аргант как-то странно посмотрел на полную боевого задора женщину и только молча кивнул.
За полдень в Рябинки явился посыльный от управляющего.
– Я так понимаю, что он пролежит как минимум неделю? – вопросил он, осмотрев Дамона.
– Две точно, – уперев руки в боки, сообщила ведьма.
– Сиятельная ждать не будет, придется ехать без него.
Раньше Сиятельная Мия считала, что Дамон еще мал и плохо воспитан, но в этот год твердо вознамерилась взять его с собой в столицу.
После ухода старшего лакея, мальчик с облегчением вздохнул:
– Хоть ехать с ними не придется!
– А я вот в городе никогда не была, тем более в столице. Интересно, наверное…
– Мне – нет, – отрезал Дамон.
– Вот и ладно, – вздохнула Кайра, – У меня пока будешь, за одно и поможешь.
– А можно? – у него аж глаза загорелись, когда ведьма махнула в сторону склянок со всякими настойками и мазями.
– Раз говорю, значит можно.
Ледок настороженности в смотрящих на нее неправдоподобно – не бывает таких у людей, а уж у эльфов тем более, – черных глазах понемногу таял. У Кайры сердце дрогнуло от жалости.
– Только я в травах ничего не понимаю, – смущенно признался Дамон.
– Я тебе покажу и расскажу, – ведьма потрепала его по руке и почувствовала, как напрягшееся было под ее ладонью острое плечо, расслабилось, – Имя у тебя интересное. Кто тебя так назвал?
– Сиятельная. У нее любимая книга "История безнадежной любви благородного Дамона и прекрасной Аделизы". Ей ее почти каждый месяц перечитывают.
– Благородное значит.
– Не знаю. Мне оно никогда не нравилось. Казалось не настоящим, – неожиданно признался Дамон.
– Между прочим, дочь Сиятельной, – она умерла, тебе года два было, ты не помнишь, – как раз Аделизой звали.
Мальчишка рассмеялся, и Кайра поздравила себя с тем, что ей удалось завоевать немного его доверия. Так и сложилось, что осень, зиму и почти всю весну Дамон прожил у ведьмы.
***
В менее чем тридцати лигах от Дейла они наткнулись на деревню.
Разоренные, разграбленные дома, в развалинах которых тлеют останки хозяев, взрытая, щедро сдобренная кровью земля, и – трупы… трупы… трупы… – от грудных младенцев до старшин… завернутая на выколотые глаза юбка… ноги, обугленные в очаге до бедер… месиво, лишь топор в руке – все, что можно понять… кто-то пытался сопротивляться… Казалось здесь вырезали всех и все, вплоть до домашней птицы.
– Боги ночи… – выдохнула Мелигейна, оглядываясь вокруг безумными от ужаса глазами.
– Не буди лихо, пока спит тихо! – жестко одернул Райнарт.
В другое время Гейне, конечно, проехалась бы по поводу такого суеверия. В другое.
Но не сейчас.