Политика «сегодняшнего дня», без предвидения и учёта ближайшего будущего, ничего не стоит, а народные настроения, двигающие политику, не создаются вдруг.
Большевики с самого начала определили характер гражданской войны: истребление. Советская опричнина убивала и мучила всех не столько в силу звериного ожесточения, непосредственно появлявшегося во время боя, сколько под влиянием направляющей сверху руки, возводившей террор в систему и видевшей в нём единственное средство сохранить своё существование и власть над страной.
Пока есть жизнь, пока есть силы, не всё потеряно. Увидят «светоч», слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе, те, кто пока ещё не проснулся
Нельзя говорят одни защищать Россию, подрывая её силы свержением власти Нельзя говорят другие свергнуть советскую власть без участия внешних сил, хотя бы и преследующих захватные цели Словом, или большевистская петля, или чужеземное иго. Я же не приемлю ни петли, ни ига».
Русская либерально-буржуазная оппозиция горячо приветствовала вступление России в войну на стороне союзников. С самого начала военных действий в царской армии катастрофически не хватало снарядов. А немецкая артиллерия засыпала царские войска градом снарядов. У царской армии не хватало пушек, не хватало даже винтовок. Иногда на трёх солдат приходилась одна винтовка. И было всё это, конечно, следствием огромного отставания промышленного развития России от ведущих капиталистических стран. А.Деникин позже писал: «Техническая отсталость наша свойство относительно постоянное»
Жертвуя миллионами своих солдат, оттягивая с западного фронта на восточный десятки немецких дивизий, царское правительство осуществляло тем самым не столько свои «самостоятельные», сколько чужие цели. Как же относились западные союзники к русскому солдату, к героическим усилиям плохо вооружённой, зачастую раздетой русской армии? Среди них широко бытовала теория несокрушимо мощного «русского парового катка» дикая мысль о том, что неисчерпаемые людские резервы России, огромная русская армия одной своей физической массой способна, подобно прессу, паровому катку, раздавить передовую в техническом отношении немецкую военную машину. Наименее умные из них громогласно рассуждали о том, что жизнь одного из многих и многих тысяч русских солдат не так ценна, как жизнь «образованного» англичанина или француза.
И у царского правительства и у Временного правительства участие в войне было обязательством перед Антантой. Но таких обязательств не было у большевиков, которые выступали резко против ведения империалистической войны. Социально-политическая обстановка в стране была сложной. На первом месте стояла задача окончания войны. Солдаты устали от войны, больше не хотели воевать. Временное правительство же под давлением стран Антанты объявило о продолжении войны до «победного конца». Одним из главных обстоятельств, позволивших большевикам совершить государственный переворот, а затем довольно быстро захватить власть во многих областях и городах Российской империи, было присутствие в крупных городах России многочисленных запасных батальонов, не желавших идти на фронт. Именно обещание немедленного прекращения войны с Германией предопределило переход разложившейся за время «керенщины» Русской армии на сторону большевиков, что и обеспечило им последующую победу.
Во время Гражданской войны согласно данным официальной статистики 35 губерний, контролируемых большевиками, сильно пострадали от голода. Пик голода пришелся на осень 1921 весну 1922 года, хотя случаи массового голодания в отдельных регионах регистрировались с осени 1920 года до начала лета 1923 года. Число жертв голода составило свыше двух миллионов человек. Голод в России 1921 года, если не считать военных потерь, был крупнейшей для того времени катастрофой в европейской истории после средневековья.
Михаил Магид: «В 19211923 годах свыше двух миллионов человек мужчин, женщин и детей погибли от голода следствия продразвёрстки. Поволжье является зоной рискованного земледелия, здесь раз в несколько лет случается засуха, и поэтому крестьяне вынуждены были держать огромные запасы зерна и продовольствия. Большевики отлично это знали. Но для большевиков, вообще не считавших крестьян полноценными людьми, здесь и не было никакой проблемы. Они изъяли всё, что можно было изъять, случился засушливый сезон и два миллиона человек погибли. Это преступление Ленина и Троцкого стало такой же частью мировой истории, как Гулаг, Освенцим и Хиросима».