Жалко тебе, что ли?
И я спел ей «Печку» .
– Гре-ет пе-ечка мой до-ом… Собира-ает всех в до-оме мое-ом… И со мно-ой говори-ит… Своим ласковым, нежным огнем…
Дальше слов я не помнил, а потому сочинял на ходу свои. Довольно быстро у меня вокруг печки собралась довольно большая куча народу. Кто-то в дверь вдруг стучит, храбрый папа к двери бежит, а за дверью – раненый лось, и ему нелегко пришлось, и он жалобно просит отца: «Я так голоден, дайте овса!»… В конце песни все садятся у печки, кормят лося консервированными персиками и хором поют припев.
– Здорово! – похвалила она. – Извини, что не хлопаю. Но мне очень понравилось, правда.
– Спасибо, – искренне сказал я.
– Спой еще что-нибудь, – заказала она.
И я спел ей «Белое Рождество» :
Я вижу сны в Рождество,
И дарю тебе все,
Что расскажут мне
Старые сны
Я вижу сны в Рождество,
И колокольчик звенит
И снег будет белым
До самой весны…
– Высший класс! – восхитилась толстушка. – Слова твои?
– На ходу сочинял, – скромно сказал я.
– А почему у тебя во всех песнях зима и снег?
– Не знаю… – ответил я, переползая с валуна на валун. – Наверное, потому что темно и холодно. Из-за этого других песен не вспоминается. Но теперь твоя очередь петь.
– А можно «Велосипедный блюз»?
– Сделай милость, – попросил я.
– Как-то утром я в апреле… мчала на велосипеде… И по незнакомой трассе… Покатила в темный лес… А он у меня был новый… и весь розовый, как роза… И покрышки, и педали… и седло, и даже руль!
– Какая автобиографичная песня! – заметил я.
– Ну, еще бы! – отозвалась она. – Слова-то мои. Понравилось?
– Очень.
– Хочешь дальше?
– А как же.
– Почему-то я в апреле… очень сильно розовею… Никакой другой на свете… цвет мне больше не идет… Что бы я ни надевала… Розовеет, словно роза… Шляпа, туфельки на шпильках… и пикантное белье!
– Что ты жить без розового не можешь, я уже понял, – вставил я. – А дальше-то что?
– А это как раз в песне самое важное! – засмеялась она. – Как ты думаешь, розовые очки от солнца бывают?
– Кажется, Элтон Джонкогда-то носил…
– Эх! – сокрушенно вздохнула она. – Ну ладно. Дальше спою. Но внезапно на дороге… Повстречался странный дядя… С голубым велосипедом… И в ботинках голубых… Он давным-давно не брился… Или просто нажил флюс… И наверно потому-то… Пел велосипедный блюз…
– Ого! – удивился я. – Это я, что ли?
– Нет, не ты. Ты в этой песне не появляешься… Он сказал мне, что напрасно… в темный лес я собираюсь… Что живут там только звери… и что там я пропаду… Но мне в розовом не страшно… Я весь лес насквозь проеду… Если вдруг с велосипеда… в том лесу не упаду…
Она допела «Велосипедный блюз», и мы выкарабкались на ровное место. Перевели дух, Отдышались, оглядели окрестности. Плоское и гладкое, как стол, плато тянулось перед нами, докуда хватало глаз: ни противоположного края, ни свода над головой мы не увидели. С полминуты она ползала на корточках у того места, где мы взобрались, и в итоге собрала еще несколько скрепок.
– Ну и куда же ушел твой дед?
– Скоро дойдем. Уже совсем немного осталось. Дед про это плато часто рассказывал, так что я, в общем, неплохо ориентируюсь.