Молить я буду, чтобы всем вам долголетье было».
Его верзила слушать не хотел, топор поднявший,
И обух на его макушку опустил с размахом,
И тут, проснувшись, отошёл от сна Чжи-хуй со страхом,
От пота мокрый был он весь в келье, с постели вставши.
Его сон, странный, всё ещё стоял перед глазами,
«Блуд до добра не доведёт, подумал он, вставая, -
Уж лучше жить мирскою жизнью, чем сидеть с мольбами
В монастыре, со стороны людей жизнь созерцая».
Он так и сделал и, отрастив волосы, женился,
Ни разу в жизни не жалел, приняв это решенье,
Так как в согласье с совестью своею находился,
Когда покинул монастырь, сложил стихотворенье:
«Учёным стать не захотел я в годы, молодые,
И, став священникам, к святым запретам обратился,
Компанию мне составляли мудрецы, седые.
Один в убогой келье я ночами находился.
Под одеялом мёрз, вставал, шёл на молитву рано,
На девушек, которые влекли неодолимо
Взглянуть на нежные их лица в пудре и румянах
Не смел и, потупивши взор свой, проходил их мимо.
И думал, скоро я умру, и будет дух, бесплотный,
Снедать тоска от чувств моих, неразделённых,
А кто-то радоваться будет в мире, беззаботный,
И девушек любить моих, любовью упоённый».
Монах Чжи-хуй от монастырской жизни отказался,
В своём призвании не быть монахом, убедившись,
Запретов не нарушил, незапятнанным остался
Обрёл своё он счастье, к мирской жизни возвратившись.
Ученики у Будды и другие в храмах были,
Они святые заповеди нарушали смело,
Святых заветов не блюли, лазейки находили,
Из-за чего и неприглядное случилось дело.
Как говорило нам одно буддийское посланье,
Когда в храме отцы грехи своих чад проглядели:
«Буддийский облик святости вдруг потерял сиянье,
И Краски чистых Горных Врат (2) мгновенно потускнели».
Храм Драгоценного Лотоса в Юнчуне находился
Провинции Шэньси, в известном всем Наньнин уезде,
Он с древних лет в своём великолепье сохранился
И также популярен был средь прихожан, как прежде.
При нём сотни построек, келий и притворов были,
Кругом лежали монастырские угодья всюду,
Монахи, жившие в нём, сытно ели, сладко пили,
Имели все красивую одежду и посуду.
Монахов больше сотни было с самого начала,
И все свои обязанности хорошо справляли,
Их настоятель возглавлял, его Фо-сянь все звали,
А имя это «Явление Будды» обозначало.
И каждого, кто в храм входил, чтоб богу помолиться,
Встречал монах, вёл в келью, крепким чаем угощая,
Показывал весь монастырь, давал, чем подкрепиться,
Беседой и прогулкой всем приятность доставляя.
Монахи вежливость, изысканную, проявляли
Ко всем подряд, в речах блистали их образованьем,
И редкую почтительность со всеми соблюдали,
Особенно к чинам, высоким, и людям со званьем.
Раденье их и обходительность всё возрастали,
Когда какой-нибудь чиновник в храме появлялся,
Устраивали пиршество и блюда подавали,
Такие, что вкушал кто, до отвала наедался.
Монахи хоть ушедшими от мира все считались,
Однако души их привязанными крепче были
К земным всем радостям, наживе, что они любили,
Чем у других всех смертных, с кем они в храме встречались.
Чай для гостей и фрукты все приманкой лишь служили,
Которой пользуются для уженья рыбы в реках,
Когда богатый появлялся, книгу приносили
Ему, чтоб жертвовал на храм, давая человеку.
Позолотить, покрасить где о нуждах говорили,
И вымогали на строительство суммы удачно,
А кто отказывался, того тут же поносили,
И мимо проходя, ему плевали в спину смачно.
Монахов этих алчность в округе границ не знала,
Их вежливость и обходительность были известны,
Поэтому к ним шли чиновники из управ, местных,
И денег, получаемых на нужды, им хватало.
Ещё к ним достопримечательность всех привлекала,
Особенно бездетных женщин, что к ним приходили,
(Так после посещенья их вдруг женщина рожала)
И многие, в храме побыв, детей свои родили.
И странным там вещам уже никто не удивлялся,
У храма рядом домики с кроватями стояли,
Когда из женщин кто-то в домике том оставался,
То духи сонную её там оплодотворяли.
И всё было прозрачно и до ясности пристойно,
Шли женщины, бездетные, к ним в храм и, молодые,
И выдержав в молитвах семидневный пост, достойно,
Дарили статуе Будды подарки, дорогие.
Затем бросали на пол чурбачок пред ним, гадальный,