Жить в счастье и довольстве с ними в доме, где-то,
И любоваться, как она танцует грациозно».
Но тут мысли пришли о радостях монаха жизни:
«Ведь верно говорят: монах ест, а хлебов не сеет,
Не ткёт одежду, а она его зимою греет,
И служит в храме лишь, а не в бою с копьём отчизне.
Живёт он в чистой келье, воскуряет благовонья,
Да распивает чай. Имеет всё, что ещё нужно»?!
Так думал он, идя к монастырю, где жили дружно
Его друзья-монахи, дверь открывшие с спросонья,
Затем пошли все в кельи спать, узнав в Чжи-хуе брата,
Направился к себе он, утомлённый и безгласный,
Душа его ещё было унынием объята,
А в голове, по-прежнему, царил сумбур, бессвязный,
Он спать, отправившись, глаз был сомкнуть не в состоянье,
Вздыхал, стенал, стоял красотки образ пред глазами,
Он, лёжа, с головою весь ушёл в воспоминанье,
Боялся, что она вдруг затеряется меж снами,
Желал её и маялся, гнал мысли, бредовые,
Ведь он даже не знал, она кто, и где проживает,
Он так нуждался в её ласках в годы, молодые,
И чувствовал, что страсть его внутри его съедает.
Его вдруг осенило: «Отыскать её нетрудно!
С такими ножками найти её ведь не задача,
Она живут где-то поблизости, ведь это значит,
Найду её, в сон погружусь, спать буду беспробудно
С ней ночи все в её объятиях в её постели,
Любовь с такой красавицей подобна только чуду».
Так думал он всю ночь, часы, ночные, пролетели,
Рассвет забрезжил, он пошёл искать её повсюду.
Но перед тем он причесался, хорошо помылся,
Надел носки, чистейшие, и туфли их сафьяна.
И в рясу новую, шелковую, весь обрядился,
Пошёл навстречу счастью своему, как будто пьяный.
Когда он проходил мимо богине милосердья,
Подумал: «У неё знаю, что будет со мною,
Придёт ко мне удача, обойдёт ли стороною,
Добьюсь красавицы моей ли, проявив усердье»?
И протянул он руку к деревянному сосуду,
Дощечки (1) где лежали с текстами разных гаданий,
Слова увидел: «Предстоит с красавицей свиданье
Дарует брачную нить Небо». «Я счастливым буду»! -
Воскликнул он обрадованно и сосуд поставил,
Затем богине милосердья низко поклонился,
В молитве с благодарностью её имя прославил,
И, встав, к красавице своей навстречу устремился.
Он скромно шёл по улице и вглядывался в лица
Всех женщин, и искал средь них предмет своих волнений,
Вдруг видит средь идущих ту красавицу-девицу,
В нём с новой страстью к деве загорелось вожделенье.
Она одна шла и без всякого сопровожденья,
Он устремился следом, а она лишь улыбнулась,
Его завидев, к дому подошла и обернулась,
Рукою поманила, послав как бы приглашенье,
В безлюдном переулке домик этот находился,
Монах весь задрожал от радостного возбужденья,
Никто его не видел, чтоб не вызвать подозренья,
У входа шторку приподняв, за нею устремился.
Он с нею поздоровался, она ж не отвечала,
Махнув халата рукавом, шапка с него слетела,
Она, смеясь, своею ножкою её поддела,
Отбросив в сторону, и пред ним с улыбкой встала.
Он сладкий аромат почувствовал девицы тела.
«Прошу вас, госпожа, не смейтесь надо мной», взмолился.
«Монах, она, смеясь, произнесла, какое дело
Тебя днём привело сюда, что днём ты появился»?
«Ах, госпожа, вы дали знак, к чему вопросы эти»?
Любовная страсть в тот момент монаха раздирала.
Он бросился к ней, забыв о монашеском обете,
Стал обнимать её, не думая о том ни мало,
Ей нравятся иль нет его объятия и ласки,
Его влекла к красавице неведомая сила,
Он в тот момент, решающий, не думал об огласке,
Настолько страсть душу его и разум охватила.
«Ах, ты злодей лысый, красавица тут рассмеялась,
Когда срывал одежду он, на ней что находилась, -
Невежда, грубиян, видно тебе не приходилось
С порядочной быть женщиной»! Но всё ж она сдавалась,
Когда он повалил её на ложе, раздевая,
И в тот момент, когда почти он своего добился,
Её к себе, раздетую, в объятьях прижимая,
Вдруг на пороге с топором детина появился.
Он закричал ему: «Осёл, плешивый, как ты смеешь
Поганить деву, честную, злодей, погрязший в лени,
Поганец, ни стыда не совести ты не имеешь».
Монах затрясся в страхе и упал тут на колени,
Воскликнув: «Виноват! Прошу, меня вы не губите,
Я больше не коснусь дев, что б меня не побудило,
К Будде, к моей собачьей жизни жалость проявите,
Молить я буду, чтобы всем вам долголетье было».