Вряд ли он сейчас что-нибудь расскажет, сказал Лютый. По нему видно, что он голоден. Я давно не видел рабочих и их начальников. Это, я так понимаю, его начальник? А он Выглядит ничего; во всяком случае, я ожидал худшее. Давайте посадим его за стол. Пусть выпьет кофе и съест пару бутербродов с утиным паштетом. А Вы, господин Аф нам всё расскажете. Я читал в учебниках истории, что с рабочими и с их начальниками надо вести себя более чем аккуратно и осмотрительно. Есть даже мнение, что рабочие это какой-то особый вид человека; не поддаётся никакому развитию; способен усвоить только примитивные орудия труда и не более того; очень хорошо размножается в неволе, мечтает выиграть в лотерею миллион и надеется на нежданное наследство. А их начальники всячески подавляют в рабочих эти настроения. Как результат психологический срыв, который приводит, если я не ошибаюсь, к революциям.
Насчёт аккуратности Вы правы, Александр Сергеевич, сказал Аф Фабр. Насчёт остального вряд ли, и, скорее всего, Вы, Александр Сергеевич, ошибаетесь. Сергей Викторович, Вы проходите, садитесь, кушайте. Гайдар Тимурович, налейте Сергею Викторовичу кофе и намажьте бутерброд.
Спасибо, друзья, вы так любезны, сказал Маршаков, сел за стол и с удовольствием приступил к еде. Ел он не спеша, но с аппетитом. Кофе, паштет. С ума сойти!
Чем же Вас кормили? спросил Шкуро.
Гречневой кашей или макаронами, отвечал Маршаков, намазывая булку сливочным маслом, поверх которого клал толстым слоем утиный паштет. И в камере мне не разрешали есть. Выгоняли в столовую. А там ничего, кроме гречи и макарон не было. Была правда ещё манная каша, но я манную кашу с детства ненавижу.
Это какая столовая? спросил Шкуро. Та, что за углом налево?
И та, что налево за углом и все остальные, сказал Маршаков. Во всех столовых ничего, кроме манной каши, гречи и макарон. А вам, как я посмотрю, обед в камеру подают. И какой обед! Вы разрешите, колбаски кусочек? попросил Маршаков, глядя на Житковского, которого он явно не узнавал.
Берите, конечно, отвечал за Житковского Шкуро. Нелюди. Ну допустим, что человек и совершил преступление, пусть даже и подрасстрельное, но издеваться-то зачем!
Сергей Викторович, обратился к Маршакову Житковский, а Вы меня совсем не узнаёте?
Нет, не узнаю, ответил Маршаков, посмотрев внимательно на Житковского. Мы вместе учились?
Вы вместе работали, сказал Жир Туран. Вспоминайте, Маршаков, вспоминайте. Честно говоря, Вас сюда только по той причине и доставили, что Вы прежде были знакомы с этим человеком, показал Жир Туран на Житковского. Он рабочий с Вашего завода, а Вы его начальник.
Нет, господа, с уверенностью могу сказать, что этого человека, Маршаков кивнул на Житковского, я вижу впервые.
Плохо дело, Маршаков, сказал Аф Фабр, в таком случае нам придётся Вас отсюда выгнать.
Почему? Мне здесь нравится. Не выгоняйте меня, попросил Маршаков и встал на колени. Я вспомнил. Это станочник с моего участка. Житковский его фамилия.
Замечательно, воскликнул Гор Дэл. Замечательно, что память вновь вернулась к Вам. Расскажите нам про Житковского.
Так, а что рассказывать? удивился Маршаков, вставая с колен и отряхивая брюки от прилипшей грязи. Вы посмотрите внимательно на этого человека, кивнул Маршаков в сторону Житковского, и вам сразу всё станет ясно и понятно без каких-либо дополнений. Он же рабочий. Что ещё я могу к этому добавить
И всё же, мы бы хотели послушать, сказал Великий Ко.
Сволочь он, этот ваш Житковский, сказал Маршаков. Сволочь, как и всякий, кто стоит у станка и выклянчивает побольше денег.
Однако, Сергей Викторович, я бы Вас попросил выбирать выражения, сказал Житковский.
Вы, Житковский, не перебивайте, сказал Аф Фабр. Пусть человек выскажет всё, что думает, а Вы после поправите.
Сволочь он, какую поискать, продолжал Маршаков. И станочник так себе. А главное, что он всех нас заставил поклоняться президенту Гаврилову.
Вот с этого места поподробнее, попросил президент Гаврилов.
Житковский посмотрел на Гаврилова. На Гаврилова посмотрел и Маршаков.
Господин президент? Вы ли это? спросил Маршаков.
Они, они это, сказал Шкуро, не отвлекайтесь, рассказывайте.