Аф Фабр, не оборачиваясь, на ходу три раза выстрелил из пистолета вверх.
И пистолет заряжен, и стрелять умею. И не промахнусь, коли потребуется тебя пристрелить. Можешь в том не сомневаться, Житковский. Но ты сейчас лучше не об этом думай. Ты думай о том, что тебе предстоит встретиться с президентом Гавриловым, сказал Аф Фабр.
Вот скажи мне ещё вчера, что я буду встречаться с самим Гавриловым, то не поверил бы, сказал окончательно запыхавшийся Житковский. А сейчас Вы мне это сказали, а я даже и не удивился. А не удивился я по той причине, что есть вещь, которая занимает меня гораздо более, нежели президент Гаврилов и встреча с ним.
И что это Вас так занимает, Житковский? спросил Аф Фабр.
Я всё пытаюсь понять смысл этой самой лестницы, по которой мы подымаемся, сказал Житковский. Но самое интересное в том, что я уверен, что это не сон. И Вы, может, мне не поверите, но ещё сегодня, с утра, я был хмурым и злым, не любил людей, не ожидал от жизни ничего хорошего, не мечтал уже не о чём, а теперь со мной что-то произошло. Вот, казалось бы, я подымаюсь по самой обыкновенной лестнице, а во мне всё ликует. Восторг. Ожидание чего-то светлого, радостного. А что если эта лестница жизнь моя? А этажи это прожитые года? А подъем наш это переосмысление всего прожитого. Радости хочется, Волшебник, очень хочется быть счастливым.
Будет тебе, Житковский, и светлое, и радостное, сказал Аф Фабр. Почему тебе, а впрочем и не только тебе, а и почти всем людям на планете, для того чтобы почувствовать восторг, ликование, ощутить приближение чего-то волшебного, интересного и так далее, нужно обязательно что-то экстремальное? Жил ты, Житковский, ну как самый настоящий крокодил. И тебе никто был не интересен, и сам ты мало кому был симпатичен и нужен. Но не это тебя беспокоило. И вообще тебя ничего не беспокоило. А только таил ты в себе злобу по отношению ко всем людям и ненависть. Вот смотри, Житковский, тебе сейчас пятьдесят три года. Казалось бы всё только начинается. Ведь многое уже пройдено, многое понято. Какое-никакое завоёвано положение. Ведь и квартира у тебя есть, и машина есть. Дачу вон собирался покупать. Почему же тогда, объясни, Житковский, ты оставался крокодилом?
Почему крокодилом оставался? усмехнулся Житковский. А сами не догадываетесь?
Нет, почему, догадываюсь, Аф Фабр остановился и посмотрел на Житковского. Но охота мне тебя послушать. Интересно мне не то, что в действительности заставляет тебя быть крокодилом, а то мне интересно, что ты об этом думаешь.
Вы уверены, что мои мысли об этом к действительности не имеют никакого отношения? спросил Житковский.
А это я пока не знаю, сказал Аф Фабр. Поэтому и хочу тебя послушать.
Устал я, сказал Житковский. Может, передохнём?
Некогда отдыхать, сказал Аф Фабр и снова помчался вверх. Успеешь ещё отдохнуть. Ещё столько наотдыхаешься, что устанешь отдыхать. Лучше говори, почему крокодилом остаёшься?
Глава четырнадцатая
Вас интересует, почему я крокодилом остаюсь? спросил Житковский. Да-а. Это Вы верно подметили, и что крокодилом, и что остаюсь. Верно подметили. Но мне странно, что Вас интересует этот вопрос.
Странно? Чего же здесь странного? спросил Аф Фабр, оглядываясь назад и с усмешкой глядя на пыхтящего позади Житковского.
Странно то, господин Волшебник, что производите Вы впечатление далеко не глупого человека. Более того, говоря с Вами, понимаешь, что имеешь дело не только с умным человеком, но и опасным.
Опасным? удивился Аф Фабр. Это интересно.
Опасным, опасным. И Вы напрасно делаете вид, что удивлены, сказал Житковский, по-видимому уже привыкший разговаривать на ходу. Скорее всего у него открылось второе дыхание. Когда Вы говорите, то Вас понимаешь с полуслова. Это редкое качество.
Редкое качество? Оно редким считается на Вашем заводе? Что же здесь такого редкого, когда один человек говорит, а другой его понимает? Всё это, друг ты мой Житковский, никакая не редкость. Именно так всё и должно быть, сказал Аф Фабр.
Это Вам так кажется, господин Волшебник, что именно так и должно быть, сказал Житковский. В действительности, всё прямо противоположно.
Вы в этом уверены? спросил Аф Фабр.
Абсолютно. Человек, я говорю о любом человеке, а не только с нашего завода, может говорить, и говорит, как правило, что угодно, только не то, что думает на самом деле. А потому его и не понять. Но делаешь вид, что понимаешь, поскольку то, что непонятно, домысливаешь, сказал Житковский. Это похоже на ситуацию, когда читаешь и наталкиваешься на слово, смысл которого тебе не понятен. И нет, чтобы в словарь-то заглянуть и прояснить это слово, куда там Просто берёшь и домысливаешь это слово сам. Вкладываешь в него понятие, какое тебе более подходит.