Она вернулась и села.
Прости, извинилась Сара. Я вела себя глупо, она облизала ложку, и снова рискую показаться идиоткой, но черт с ним, все равно спрошу. У тебя это серьезно? Не для самоутверждения?
Послушай, Сара, ты всего лишь подружка невесты, а не моя мама!
То есть твоей маме он не нравится?
Ага.
Ну да, конечно. Он ведь не модный педиатр с «Даймлером».
Думаю, с той потерей они давно смирились, ответила Кэти.
Сара попыталась установить ложечку на ободке чашки.
Он хороший, сказала Кэти. Джейкоб его любит. И я. Прозвучало неубедительно, однако никакого желания оправдываться у нее не было. И он взял с Эда слово, что тот покажет ему речь заранее.
Я рада, сказала Сара.
За Рэя или за Эда?
За Рэя. И за тебя.
Они помолчали, постепенно расслабляясь после трудного разговора.
Кстати, как поживает твой младший братишка? поинтересовалась Сара. Сто лет его не видела.
Прекрасно. Купил дом в Хорнси. Честно говоря, я сама его почти не вижу. Встречается с хорошим парнем. Ну, знаешь, такой приятный, хорошо приспособленный к современной жизни молодой человек. Впрочем, увидишь их на свадьбе.
Они посидели еще немного, наблюдая за Джейкобом, устроившим воздушный бой между Человеком-пауком и синим плюшевым осьминогом.
Я поступаю правильно, убежденно сказала Кэти.
Вот и славно, ответила ей Сара.
23Джин вернулась домой в четыре часа. Посиделки с Урсулой, как обычно, сотворили чудо. Выходка Джейми благополучно забылась, а Джордж очень обрадовался ирландскому рагу на ужин, за которым они дружески беседовали о предстоящем событии.
Интересно, кому-нибудь вообще нравятся избранники собственных детей? Он провел корочкой хлеба по тарелке, собирая остатки соуса.
Муж Джейн Райли показался мне очень славным.
Кто такая Джейн Райли? Как женщины ухитряются всех помнить? Они заходят в комнату, полную народу, и впитывают информацию: имена, лица, дети, работа. Мужчины так не могут.
На вечеринке у Джона с Мэрилин. Высокий парень, которому оторвало палец каким-то станком.
А, да. Что-то такое он теперь вспомнил. Бухгалтер.
Геодезист.
Помыв посуду, Джордж удалился в гостиную, прихватив «Врага Шарпа», и прочел последние двадцать страниц. «Этой зимой погибли двое. Тот, волосы которого разметались на снегу возле Ворот бога, а теперь этот. Обадайя Хейксуилл мертв и лежит в гробу». Появилось искушение начать новую книгу из подаренных на Рождество, однако по здравом размышлении Джордж решил, что надо сначала переварить прочитанное. Он включил телевизор и нарвался на документальный фильм о последних месяцах жизни человека, умирающего от рака.
Джин отпустила язвительный комплимент его отвратительному вкусу и удалилась писать письма. Он бы с удовольствием выбрал что-то другое, но не нашел ничего интересного. К тому же документальные фильмы хотя бы чему-то учат. Всяко лучше, чем слюнявая мелодрама из жизни парикмахерской.
Парень на экране слонялся по саду, курил и проводил много времени на диване под клетчатым шерстяным пледом, присоединенный к трубкам. Скучно и совсем не оптимистично. Больной вышел во двор и начал кормить кур. Видно было, что ему тяжело наклоняться.
Джин привередничает. Конечно, не каждый захочет почитать на сон грядущий «Как мы умираем», зато она увлекалась историями про людей, которых похитили в Бейруте, или тех, кто прожил два месяца на спасательном плоту. С другой стороны, человек рано или поздно умирает, а умение отпугивать акул пригодится в жизни далеко не всем. Большинство знакомых Джорджа считали, что будут жить вечно. Судя по тому, что случилось с Бобом, он понятия не имел, что произойдет с ним через пять секунд, не то что через пять лет.
Парня в телевизоре привезли на море. Он посидел в шезлонге, замерз и вернулся в машину. Наверное, хорошо умереть во сне. Только ведь это выдумка родителей, которые не хотят, чтобы дети слишком тяжело переживали смерть бабушек, дедушек и хомячков. Если кто-то и умирает во сне, то обычно после долгой и мучительной борьбы за жизнь.
Джордж предпочел бы уйти быстро. Он был не из тех, кому нужно время, чтобы помириться с детьми и показать жене, где находится запорный кран. Лично он хотел бы, чтобы свет погас без предупреждения и без тягостных прощаний. Умирать и так тяжело, почему он должен облегчать жизнь всем остальным?