Мужчине, который прошел мимо нее в кабинет, было года сорок два на вид. Живые серые глаза дружелюбно оглядели адвоката.
Добрый день, мистер Мейсон, поздоровался посетитель, протягивая руку.
Перри Мейсон встал со своего вращающегося кресла, чтобы ответить на рукопожатие. Делла Стрит мгновение стояла в дверях, наблюдая за двумя мужчинами.
Мейсон был выше Брэдбери и, возможно, весил больше, но из-за широкой кости и накаченных мышц, а не жировых отложений. В его движениях и в том, как он вставал со стула, и в том, как пожимал руку чувствовалась уверенность, что он способен довести любое дело до конца. Адвокат казался основательным и надежным, как гранитная скала, и его лицо, которое не выражало никаких эмоций, чем-то напоминало необработанный гранит.
Рад познакомиться с вами, мистер Брэдбери. Присаживайтесь.
Делла Стрит встретилась взглядом с Мейсоном.
Что-нибудь еще нужно? спросила она.
Адвокат покачал головой. Делла закрыла за собой дверь, а он повернулся к посетителю.
Вы сказали моей секретарше, что отправили мне телеграмму, заговорил Мейсон. Но мы не получали никаких сообщений от человека по фамилии Брэдбери. У нас ничего не зарегистрировано.
Брэдбери рассмеялся и положил ногу на ногу. Он был одет в хороший, пошитый на заказ костюм и чувствовал себя легко и свободно.
Я вам сейчас все объясню, сказал он. Я отправлял ее из конторы, где меня хорошо знают. Я не хотел использовать свою фамилию и поэтому подписал телеграмму «Ева Ламонт».
На лице Перри Мейсона появилась заинтересованность.
В таком случае это вы прислали фотографию авиапочтой. Фотографию молодой женщины?
Брэдбери кивнул и достал сигару из кармана жилетки.
Закурить можно? спросил он.
Перри Мейсон кивнул, снял трубку телефона, стоявшего на письменном столе, и услышав голос Деллы Стрит, сказал:
Принеси фотографию, которую вчера прислали, а также телеграмму, подписанную именем Евы Ламонт.
Он повесил трубку, а пока Брэдбери обрезал кончик сигары, достал сигарету из хьюмидора[14], стоявшего на письменном столе. Брэдбери зажег спичку о подошву ботинка и вскочил со стула, чтобы дать прикурить Мейсону, потомподнес ее к своей сигаре, после чего бросил спичку в пепельницу. В эту минуту Делла Стрит заглянула в кабинет и положила папку на письменный стол Мейсона.
Что-то еще? спросила она.
Адвокат покачал головой. Делла оценивающе оглядела посетителя в хорошем костюме, который продолжал стоять и курил сигару. Потом она повернулась и вышла из кабинета.
Когда дверь за ней закрылась, Перри Мейсон раскрыл папку и достал фотографию, напечатанную на глянцевой бумаге. На ней была изображена молодая женщина фактически ее плечи, бедра, руки и ноги. Лицо отсутствовало, но не было сомнений, что женщина молодая. Об этом свидетельствовали гибкое тело, изящные руки и форма ног.
Женщина придерживала юбку руками и поднимала ее очень высоко, демонстрируя стройные ножки. Приклеенная под фотографией подпись была напечатана на пишущей машинке: «Девушка с удачливыми ножками».
К фотографии скрепкой была прикреплена телеграмма следующего содержания: «Отправляю авиапочтой с доставкой курьером крайне важную фотографию для дела, с которым обращусь к вам. Сохраните фотографию и ждите меня в конторе. Ева Ламонт.»
Брэдбери подошел к столу и уставился на фотографию.
Девушка, которая позировала для этой фотографии, была обманута, обворована и предана, сообщил он.
Перри Мейсон неотрывно и внимательно смотрел не на фотографию, а на лицо Брэдбери, пытаясь отыскать правду, скрытую за внешним лоском. Это был пронзительный взгляд адвоката, который встречался с клиентами всех типов и научился спокойно и неторопливо снимать слои лжи, чтобы добраться до истинных фактов дела.
Кто она? спросил Мейсон.
Ее зовут Марджори Клун, ответил Брэдбери.
Вы сказали, что ее обманули, обворовали и предали?
Да.
И кто это сделал?
Фрэнк Пэттон.
Перри Мейсон показал рукой на большое обтянутое кожей кресло, стоявшее с другой стороны его письменного стола.
Если вы присядете и расскажете мне все с самого начала, то мы, вероятно, будем продвигаться вперед гораздо быстрее.
Я хочу, чтобы вы уяснили одну вещь, заявил Брэдбери, устраиваясь в кресле. Все, что я говорю вам, совершенно конфиденциально.