Делла пошла к двери, но на полпути остановилась и повернулась к Мейсону.
Но почему Джулия Браннер молчала, и почему Джейнис Ситон
Джулия Браннер думала, что епископ Мэллори и ее дочь не дают о себе знать по какой-то важной причине. И не собиралась говорить ни слова, не узнав, что с ними. А Джейнис Ситон наверняка получила от епископа указание сидеть тихо, пока он с ней не свяжется. Она, вероятно, решила, что матери и епископу просто не удалось привести Ренволда Браунли на яхту. Полагаю, она ничего не знает об убийстве.
Делла Стрит кивнула и открыла дверь. Дрейк ворвался в кабинет.
Перри, ты никогда в жизни не догадаешься, кого мы нашли на яхте. Никогда! Мы нашли
Джейнис Ситон, прервала его Делла, которая все еще ждет возвращения епископа Мэллори. Она даже не знала, что Ренволда Браунли убили.
Дрейк вытаращился на нее в удивлении, у него отвисла челюсть.
Как ты, черт побери, узнала?
Делла Стрит незаметно подмигнула Мейсону.
Элементарно, мой дорогой Ватсон, элементарно. Мой женский ум пришел к этому логичному выводу, исходя из имеющихся фактов.
Дрейк плюхнулся на ближайший стул.
Будь я проклят!
Глава 19
Ближе к полудню следующего дня Мейсон положил телефонную трубку на рычаг и кивнул Делле Стрит.
Вскрытие показывает, что умер он от утопления.
И к чему это приводит?
Стелла Кенвуд становится виновной в нападении со смертоносным оружием. Питеру Саксу и Виктору Стоктону теперь будет предъявлено обвинение в убийстве с отягощающими обстоятельствами. Согласно вскрытию, Браунли истек бы кровью: пуля пробила одну из больших артерий, но все-таки смерть наступила из-за утопления.
Сможет ли окружной прокурор доказать преступный сговор Сакса и Стоктона?
Мейсон широко улыбнулся.
Это зависит от него. Я не руковожу прокуратурой округа, но я думаю, сможет. Стоктон оставил после себя слишком широкий след, устраивая алиби для Джейнис до того, как мог узнать об убийстве Браунли.
Как я понимаю, в будущем Бергер не будет спешить с выпиской ордера на твой арест? спросила Делла Стрит.
Улыбка Мейсона стала шире.
Если на то пошло, этим вечером Бергер пригласил меня на обед. Хочет поговорить об этом деле. Теперь, когда епископ Мэллори пришел в сознание и будет жить, у Бергера на руках все козыри. Утром я ездил в больницу, чтобы поговорить с епископом. Он помнит лишь желтый автомобиль, который вдруг помчался на него. Больше он, естественно, ничего не сказал, но с вмятиной на бампере и пятнами крови на обивке, Бергеру будет чем оперировать на суде. И помни, эти люди крысы. Едва запахнет жареным, они начнут сдавать друг друга, особенно когда окружной прокурор намекнет Саксу, что Стоктон сознательно все обставил так, что самому остаться чистеньким, а Сакса направить прямиком на виселицу.
Значит, все сходится, босс. Но одно ставит меня в тупик. Если епископ настоящий, а не липовый, откуда это заикание?
Мейсон усмехнулся.
Мне тоже не давал покоя этот вопрос. И этим утром я спросил у Мэллори. Он сказал, что заикался с детства. Смог избавиться от этого недостатка, но заикание возвращается к нему всякий раз, если он испытывает эмоциональный шок. Встретив на пароходе липовую Джейнис Браунли, поняв, что она самозванка, но держа обещание, данное Чарльзу Ситону, он так расстроился, что не мог разоблачить этот обман и снова начал заикаться. И еще окончательно не отправился от шока, когда пришел в мой офис.
Дело об удачливых ножках
Глава 1
Делла Стрит открыла дверь в личный кабинет Перри Мейсона.
Мистер Дж. Р. Брэдбери, объявила секретарша.
Мужчине, который прошел мимо нее в кабинет, было года сорок два на вид. Живые серые глаза дружелюбно оглядели адвоката.
Добрый день, мистер Мейсон, поздоровался посетитель, протягивая руку.
Перри Мейсон встал со своего вращающегося кресла, чтобы ответить на рукопожатие. Делла Стрит мгновение стояла в дверях, наблюдая за двумя мужчинами.
Мейсон был выше Брэдбери и, возможно, весил больше, но из-за широкой кости и накаченных мышц, а не жировых отложений. В его движениях и в том, как он вставал со стула, и в том, как пожимал руку чувствовалась уверенность, что он способен довести любое дело до конца. Адвокат казался основательным и надежным, как гранитная скала, и его лицо, которое не выражало никаких эмоций, чем-то напоминало необработанный гранит.