Мои родители не сочли возможным разлучить нас в такой вечер и ушли после концерта с Димулей и Мандолиной.
- Мы хотели, чтобы все осталось, как прежде, - объяснял я по дороге Виктору Макаровичу. - Чтобы вы остались главным дирижером - сидящим или стоящим... Мы только этого и хотели!
- Во-первых, есть средства, которые могут убить благородную цель... медленно произнес Виктор Макарович. - Это ты запомни на всю свою жизнь. Чтобы когда-нибудь тебе не сказали, что "благими намерениями дорога в ад вымощена". А во-вторых... - он так понизил голос, что я еле расслышал: Во-вторых, я любил Маргариту Васильевну.
- Ее?! - Я остановился от неожиданности. - Наверно, давным-давно? Когда вы еще молодым были?
- Неважно, когда это было. Важно, что было.
- И прошло?
- Прошло - не значит кануло, Мишенька. Это, во-первых. А во-вторых... Что-то я сегодня все раскладываю по полочкам? Видимо, потому, что ты задаешь слишком много вопросов.
- Почему же вы на ней не женились?
- Это сделали до меня.
- А она... вас?..
- Она любила со мной работать. И, если говорить словами Дирдома, не думала о своем собственном творческом лице. Теперь наконец... Это в какой-то степени было моим долгом.
- Может быть, вы уходите из-за этого?!
- Из-за "неправильного обмена"... Но нет худа без добра, как говорят. Пойми: она была в моей жизни целой эпохой. Ты скажешь: прошлой эпохой. Но прошлое и забытое - разные вещи. Вообще помнить всегда лучше, чем забывать, Мишенька. Плохое иногда еще можно вычеркнуть. Но хорошее... - Он помолчал, потер ногу. - Тот, кто не помнит вчерашнего, тот и сегодняшнее забудет... А на самом деле, позавчера и послезавтра в жизни неразделимы!
Виктор Макарович заметно устал. Но, мне показалось, не оттого, что у него были больные ноги, а от своих мыслей.
Мы с ним присели.
- Если из книги, Мишенька, выбрасывать прочитанные страницы и главы, вся книга рассыпется. Впрочем, вернемся к Дому культуры... - сказал он. А сам вернулся к Маргарите Васильевне. - Сколько черновой работы она брала на себя!
А лавры в основном доставались хору и мне. Говорят, что в один из самых страшных кругов ада... того самого, дорога к которому вымощена твоими рухнувшими намерениями, попадают "предатели благодетелей". То есть люди, не помнящие добра... Не будем принадлежать к их числу, Мишенька!
- Не будем!.. Я вот вас никогда не забуду!
- Спасибо тебе... Память может продлить человеческую жизнь. Ты понимаешь? Даже угасающую или давно угасшую...
Мы помолчали. Потом я сказал:
- А моя мама помнит все даты в жизни наших родственников и знакомых. И всех поздравляет. Я даже смеюсь над ней.
- А что тут смешного?
- Всё и всех помнить?.. Это надо иметь такой склад! - Я постучал пальцем по голове.
- Память - не склад и не хранилище, - возразил Виктор Макарович. - Это - святилище... Прости за громкое слово.
Мы еще помолчали.
- Хорошо, что Дирдом ничего об э т о м не знает, - сказал я. - А то бы он не назначил Маргариту Васильевну дирижером... с таким удовольствием.
- Может быть.
- А детей у вас никогда не было? - спросил я.
- Я всю жизнь был таким многодетным отцом в нашем Доме культуры, чта построить свой собственный дом... не успел как-то... А Маргарита Васильевна заплакала, когда узнала, что я должен уйти.
- Заплакала? Она?! Не представляю себе.
- Тем дороже для меня это событие!
Мы поднялись со скамейки и пошли дальше.
- Но вот кто мне поможет отыскать... как говорится, новое место в жизни? - ни к кому не обращаясь, сказал Виктор Макарович.
...