В эту минуту из приемной донесся журчащий голос Наливина:
- Дирекция у себя?
Дирдом сразу же запил рыбий жир стаканом сладкого морса.
Прямо с порога Наливин обрушился на худенького Виктора Макаровича, накрыл его собой.
- Фотографа бы сюда! Фотографа!.. - сладким голосом воскликнул Дирдом.
Потом Наливин стал обнимать меня, потом Дирдома.
Когда с объятиями было покончено, я заметил, что мы, мужчины, остались одни: Маргарита Васильевна незаметно ушла.
- Десятилетия промчались, как миг, - разводил руками Наливин. - И вот сегодня меня вернули в невозвратную пору детства. Только уже вот такого... - Он опять окинул себя критическим взглядом, как бы опережая в этом смысле Виктора Макаровича. - Поверьте, учитель, это не на почве переедания, а от неправильного обмена веществ! За болезнь ведь не судят...
- Победителей вообще судить не положено, - сказал Виктор Макарович. - Я счастлив, что ты - знаменитый и заслуженно заслуженный!
- Но это и вами заслужено! - ответил Наливин. - Ведь это вы у меня обнаружили... - Он погладил себя по горлу. - Если б не вы!.. Вы первый услышали мою увертюру. Мою прелюдию... А сейчас уже опускается занавес.
- Ты сошел с ума! - весело воскликнул Виктор Макарович. - Карузо тоже был полным! А Джилли?
- Врачи советуют перейти на концерты. А может быть, на педагогическую работу.
- И у тебя тоже... врачи?
- Что день грядущий мне готовит? - пропел Наливин.
Дирдом зааплодировал.
- Ну, голос твой абсолютно здоров! - обрадовался Виктор Макарович.
- Увы... Извечный конфликт между формой и содержанием. Хотя у вас никакого конфликта не происходит: вы - в образцовой форме. - Он с добродушной завистью оглядел худенького Виктора Макаровича. - Общение с ними не дает вам стареть! - Наливин ткнул пальцем в мою сторону. - А мне бы сейчас петь басом! Или, в крайнем случае, баритоном... - Оглядев себя, он вновь зажурчал: - Вас, учитель, сегодня не хватало да сцене! - Дирдом стал усиленно копаться в бумагах. - Кстати, где наша бестрепетная Маргарита Васильевна? - Наливин оглядел кабинет.
- Она не виновата, - твердо сказал я. Виктор Макарович опять удержал меня за руку.
- Я всегда восхищался, учитель, что вы столько лет...
среди этого бушующего океана! - Наливин указал на меня. - Я бы и дня не выдержал.
- Как же ты собираешься переходить на педагогическую работу?
- Буду учить вокалу. Только вокалу... А ваше призвание - весь и х мир! - Наливин опять ткнул в меня пухлым пальцем.
Дирдом совсем зарылся в бумаги. "Есть люди, которые воспринимают чужой успех, как большое личное горе!" - как-то сказала мама. Не знаю, был ли Дирдом таким челоком, но авторитет и успехи Виктора Макаровича его раздражали. Я давно уж заметил.
- И вдруг сегодня вы покинули пост, - продолжал Наливин. - Почему?
- Ноги, Женечка... Все тот же неправильный обмен, который производит время, - здоровья на нездоровье. И мне тоже придется поискать новое место в жизни.
- Оно только здесь, в этом Доме! - уверенно заявил Наливин. - Среди них! - В который уж раз он ткнул в меня пальцем. - Без вас Дом культуры утратит первое слово в своем имени: он перестанет быть домом. По крайней мере, для них!
Тут я захлопал.
- Маргарита Васильевна по образованию дирижер. И педагог по призванию, - четко проговорил Виктор Макарович. - Я в какой-то степени преграждал ей путь... Теперь она быстро найдет с ними общий язык! - Он тоже указал на меня.
Я напоминал самому себе экспонат, который принесли на урок или на лекцию.
- У нее есть этот талант, - уверенно закончил Виктор Макарович.
- А у меня нет! - признался Наливин. - Но она не будет играть с ними в чехарду, показывать фокусы... Помните, как я через вас перепрыгивал?
6
Часа через полтора мы с Виктором Макаровичем, как всегда не торопясь, возвращались домой.