Хорошо, посмотрим, посмотрим, произнес он скороговоркой, открывая перед ними входную дверь. В приемной уже сидела Зина.
Вам звонил Громов Борис, сказала она. Если позвонит соединить вас?
Пока не выйдут эти две гражданки, ни с кем меня не соединяй.
Он вошел в просторный кабинет, открыл шкаф и стал снимать с девушки пальто, поухаживал за старухой и только потом сам разделся. Внучка старухи Света совсем осмелела: она села в черное мягкое кресло для посетителей и приподняла голову, потому что прокурор сидел гораздо выше и казался массивнее. Легкая, едва заметная улыбка скользнула по ее лицу, и эта улыбка стрелой воткнулась в зрачки прокурору. Есть счастливые особы, обладающие некой таинственной притягивающей силой, и эта сила может прятаться в роскошных глазах, в плутовских глазах, в едва заметной улыбке, в совершенном овале лица и подкрепляться плавной, похожей на музыку речью. Нет ничего сильнее этой таинственной силы, способной укротить даже сердце грозного полководца. И Владимир Павлович понял, что он проиграл сражение, которое еще не началось.
Не думала, что прокуроры такие вежливые люди, сказала посетительница, как бы окутывая его дымкой из волшебного зелья. Я будущая журналистка. Когда окончу университет, приду и напишу о вас очерк. Он будет называться «Галантный прокурор».
Это очень занимательно, только такую статью нельзя публиковать в прессе. Вы напишете, а черновик оставите мне, я с удовольствием почитаю. А еще лучше, если вы мне сами почитаете. Как вашу бабушку зовут?
Анна Ивановна, сказала старуха. Тут значит, такое дело, товарищ прокурор. Я по бедности, пустила к себе квартирантов, мужа с женой, они живут у меня давно. И вот теперича они мне суют какие-то бумаги, будто я им свое жилье завещала. А коль завещала, так, сами понимаете, надо, чтоб я скорей окочурилась. Мне уж восемьдесят девять, я ишшо три года протяну, как моя мать, царствие ей небесное. Я обрашшалась в домком, в милицию, но чуйствую: все подкуплены. Теперя только вы можете заступиться за бедную старуху. Я вон лучше внучке оставлю свое жилье, но не чужим. Я много на свете повидала, много пережила. Када произошла революция в семнадцатом, мне было пятнадцать лет.
А как это происходило? расскажите. Мне не приходилось встречаться с людьми, которые бы помнили события 17го года. Вы же очевидец.
Старухе Анне Ивановне не понравился вопрос. Она втянула голову в худые плечи и стала поглядывать на внучку, как бы спрашивая у нее совета.
Говорите, не стесняйтесь, попросил Владимир Павлович.
Я только не знаю, как отвечать: так как надо, или как было на самом деле, выдавила из себя Анна Ивановна. Хотя мне уж все едино. Только чтоб это не повлияло на ваше решение оказать мне помощь.
Я помогу вам, я уже принял решение и не изменю его в любом случае. А вот услышать правду о революции в Москве не мешало бы.
Тогда вы ничего не слышали, никакой правды не слышали. В Москве не было революции, был грабеж, погромы. Толпы рабочих, а с ими всякая шушера, пьяные в дым громили торговые лавки, били стекла металлическими прутьями, выносили все, что находилось внутри, а потом поджигали. Погромы длились более двух недель. Народ остался без продухтов, без электричества, без воды, наступил голод и мор. Я тоже получила целый рулон отличной ткани. В страхе бежала от фулиганов с ткацкой фабрики, а один догоняет меня и кричит: эй, девка, бери, все кспроприировано по указанию Ильича, сошьешь себе платье. Бери, не стесняйся. Я и взяла. Потом целый год отдавала по кусочку за шматок хлеба. Может революция у Питере была, а у Москве ее не было, это был грабеж, вот что это было. Я тому свидетель.
Владимир Павлович вызвал своего помощника.
Помоги написать этим людям заявление. Вас-то как звать?
Светлана.
Вот что, Светлана. Вы перепишете заявление дома, а потом привезете его прямо ко мне. Вот вам моя визитка, здесь прямой телефон, звоните в любое время. В течение трех дней жильцы будут выселены из квартиры вашей бабушки. А вы
Благодарю вас. Я непременно, непременно отблагодарю вас, сказала Света, протягивая руку прокурору.
Напишите очерк, этого будет достаточно. И, главное, звоните.
Непременно.
Владимир Павлович не стал спрашивать телефон Светы, пусть она сама позвонит, решил он. Если звонка не последует, хотя, такое просто не может случиться, она обязательно позвонит и обязательно отблагодарит его, а он, конечно же, долгие годы будет покровительствовать ей.