На вопрос, обращённый к строю солдат из нового пополнения: «Кто хочет быть разведчиком?» вышли трое. Юношу лет девятнадцати и мужчину за пятьдесят Берзин сразу забраковал, а на широкоплечего, на голову выше самого Филимона мужчину лет двадцати семи тридцати обратил внимание.
Силач! Боксёр или борец! мысленно воскликнул Берзин, посмотрев на него, но каково же было его удивление, когда узнал, что крепыш оказался учителем немецкого языка.
Всех учителей иностранного языка Филимон представлял тощими коротышками с постоянно задумчивыми глазами на бледном лице, именно такой преподаватель был у него в районной школе. Сапрунов Виктор Фёдорович уроженец города Омска был если не гигант, то близок к этому, чем вызвал восторг у Филимона.
Учитель! удивился Берзин. Никогда бы не подумал, что могут быть такие учителя. Вы, верно, подковы гнуть можете?
Мне больше гвозди нравятся, густым басом ответил Сапрунов.
Гвозди!? улыбнулся лейтенант. Что ж, и гвозди подойдут. Ежели патроны в бою закончатся, будете гвозди в лоб фашистам загонять. Договорились?
Это я с удовольствием! ответил Сапрунов, чем вызвал лёгкий смех среди прибывшего пополнения.
Большая физическая сила, а главное знание немецкого языка подкупили лейтенанта, и он зачислил рядового Сапрунова в свой взвод.
Полной противоположностью учителю был щуплый на вид рядовой Кравец, увидев которого, лейтенант перевёл недоумённый взгляд на сержанта Цигилейчик, доставившего его во взвод.
Вы, товарищ лейтенант, не смотрите, что он невысокий. Я его обсмотрел. У него мышцы, как канаты. Он мастер спорта по боксу, чемпион края, и, между прочим, ваш земляк, со Славгорода говорит.
В этом составе командир взвода решил выйти за «языком». Доложил о своём решении майору командиру полка и получил от него разрешение на пересечение линии фронта.
В сумерках, под накрапывающий мелкий дождь разведчики вышли из расположения третьей роты и ползком, преодолев нейтральную полосу, приблизились к болоту без единого выстрела с немецкой стороны.
Болото оказалось не так и мало, на ощупь прошли по нему километра полтора, затем какой-то звериной тропой ещё с километр и как-то сразу и неожиданно уткнулись в добротный дом с перекрытым подворьем. Поняли, это и есть жильё старовера Спиридоновская заимка.
Приказав рядовому Кравец осмотреть дом, лейтенант с оставшимися разведчиками затаился в кустах.
Вскоре рядовой Кравец подал сигнал, что всё чисто в доме кроме хозяина и его семьи чужих людей нет.
Феофан Савватеевич встретил разведчиков добро, выставил на стол хлеб, яйца, варёную картошку, оставшуюся с ужина и соления. Предложил самогон, но Берзин, поблагодарив, отказался.
На вопросы Берзина, есть ли поблизости немцы и сколько их, хозяин заимки ответил, что верстах в пяти проходит дорога и часто с той стороны слышатся звуки моторов машин и другой военной техники.
Сам-то я не ходок, ноги не слушаются, будь они неладны, а внук Сёмка, где ты?
Здесь, деда! Где мне ещё быть? послышался с печи бойкий мальчишеский голос.
Слезь с печи-то, да обскажи всё, что видел.
С печи по приставной лестнице спустился мальчик лет двенадцати, подошёл к деду и с интересом без робости перед незнакомыми людьми, осмотрел каждого гостя, затем вопросительно посмотрел на Берзина, определив каким-то ему известным чутьём, что он самый главный командир, и что на его вопросы следует отвечать.
В беседе с мальчиком, Берзин понял, что где-то невдалеке находится штаб какой-то немецкой части, так как по дороге часто передвигаются легковые автомобили и мотоциклы, а на тропе близ дороги иногда появляются одиночные солдаты.
«Языка» будем брать на тропе, решил лейтенант и, поблагодарив хозяина, двинулся в путь.
Проводником вызвался идти внук Феофана Савватеевича Семён.
Шли густым лиственным лесом. Дождь хоть и прошёл, промокли изрядно.
Застрявшие в листьях деревьев, кустарников и траве крупные капли ушедшего ночного дождя прощальным холодным салютом, бриллиантово играющим под ударами лучей утреннего солнца, орошали ноги, плечи и голову разведчиков, отчего всем им было зябко, неуютно и в какой-то мере даже страшно, своя, родная, русская земля, но порабощённая врагом таила опасность.
Прибыв к тропе, Берзин отправил мальчика домой, а сам с разведчиками выбрал надёжный участок для наблюдения и замер в ожидании одиночного солдата. Немецкий солдат не заставил себя долго ждать. Он шёл по тропе и насвистывая какую-то песенку.