спектом называть) Сиверса, тянувшийся между вонючим кана- лом, где текли помои Темернички, а слева забор нефтеперера- батующего завода. Со стороны проспекта Сиверса этот завод
представлял собой жуткое зрелище: какие-то сараи немногим выше забора, односкатные крыши покрытые рубероидом и за- литы гудроном, внутри кирпичное что-то стоит: всё в копоти и в том же гудроне, всё это на трубах, из которых сутками что-то ча- дит. Сказать, что воздух в этом месте был тяжёлый это значит, вообще ничего не сказать. Когда стояла тихая пасмурная погода без ветерка, не задумываясь можно было сразу надевать проти- вогаз, разумеется, если есть в наличии. Гудроном, мазутом,
креозотом, самой нефтью и ещё чёрт знает чем, но воняло так, что людям со слабым здоровьем лучше сюда не попадать. Для того чтобы стало понятней, что из себя нефтеперегонный завод представлял, требуется самая малость: открыть Историю госу- дарства Российского и найти старые фотографии города Баку конца девятнадцатого века, где на снимках наглядно показаны такие заводы. Напротив, через дорогу положение было не в
лучшую сторону там текла Темерничка, а в неё со всего города по трубам диаметром в человеческий рост стекала вся гадость, которую после себя воспроизводит человек. Странное дело по- лучается: такое мелкое, совсем ничтожное существо этот чело- вечек, а сколько всякой дряни от него получается, уже весь
земной шар загадил. Так вот эти две составляющие, о которых сказано выше, словно соревновались между собой: у кого пово- нючей и чей дух быстрее изживёт со света людей. В обратную
сторону, если с Пушкинской повернём направо, за забором учи- лища этого бастиона в области знаний и навыков в строитель- стве, в котором и учились наши герои дальнейшего рассказа,
начинались трущобы. Чего чего, а вот трущобы городить чело- век всегда был мастер высокого класса. Там тянулся частный
сектор так называемого старого фонда жилья со дня образова- ния города это примерно так, как в музейных запасниках ле- жит старое добро, лежит и пусть себе лежит, гляди и пригодит- ся кому-то. Дворы как бы общие: с множеством калиток, прохо-
дов, тупиков и дырок всяких, куда не только собака пролазит, но и личности с отсутствием лишнего габарита в бренном теле. В
этих дворах домики стоят: приплюснуты, вросшие в землю на три пять квартир комнатушек, больше похожи на навозную кучу, которую со всех сторон на норы крысы изрыли. Входя в эти дворы, в глаза тут же бросалось это крыши все на заплатках и все материалы в наличии: от рубероида, черепицы времён Куту- зова, до кусков жести и листов фанеры. Ступеней перед дверями не имелось, они обычно находились внутри: открыл дверь и иди дальше, только за собой не закрывай окошек нету, и тьма
наступит. Узкий проход в темноте: нащупал ручку дверную, во- шёл, а выключатель не знаешь где. Доставай из кармана спички, иначе будешь стоять как в гробу, даже мухи и те не желают тут
селиться. Проживала в этих трущобах прослойка-общества, вполне нетрудно догадаться по жизни кто здесь обитал. Давно известно, что чем ниже спускаться по ступеням социальной лестницы, тем страшнее и омерзительней будет там всё выгля- деть. В такие злачные места стремилась вся рвань, пьянь и ни- щета не исключая уголовный элемент. В одной такой квартире проживала женщина бальзаковского возраста со своей восьми- летней дочерью. Дама утончённой чувствительности, солидная и при всех прибамбасах, которые кстати, не всем мужикам по душе; характером добрая, уступчивая, готовая всем поделиться
даже тем, что большинство женщин считает самым её драго- ценным сокровищем. Кстати, мужики поголовно категорически против такого взгляда на принадлежность той женской вещи, которую она всю жизнь прячет от посторонних глаз. В советской жизни простых граждан, с появлением в квартирах и в частных домах цветных телевизоров и бабинных магнитофонов фирмы
«Сони», купленных в комиссионном магазине; персидских ков- ров и хрусталя в сервантах, в ходу на этот счёт ходил популяр- ный анекдот. Передавался, правда, сей анекдот из уст в уста только среди мужской части населения. Мы попытаемся его рассказать в своём изложении и редакции: «Женщина бальза-
ковского возраста лежит в постели в ожидании своего любовни-
ка, который открыв от удивления как можно шире рот, стоит на пороге, вылупившись на предмет предстоящих утех в ближай- шие минуты. У дамы пледом прикрыты только ступни её ног то, что под пледом на то лучше всего не смотреть. Остальные женские прелести из-под бижутерии тонкого нижнего белья вы- лези наружу, как сдобное тесто вылезает из квашни. Толстые