Сборник миниатюр
Глеб Халебски
© Глеб Халебски, 2021
Ночь
Выполз из домика норы, горизонта, дистрофический месяц, как лёд холодный, как зуб белый, как унылый светляк тусклый: вот и ночка явилась.
Вишь, вещала бабка колдунья, строго глядя на притрушенного голубоглазого отпрыска без единого зуба, Луна убывающая бедственные дни! На улицу ночью выйдешь, а Ёжка цап! И станешь ты супом!
Отпрыск хлопал глазами и ничего не понимал слишком юн и слишком неопытен, мало жил, мало видел, вот и не верил старой карге.
В полях огни: рыскают зубастые, маются! Попадётся кто им всё, конец, и малюсенького кусочка не останется! В светлице старушки сидели, галдели:
Вон муж мой покойный, Парамон Лукич, по дому родному тоскует, печалится! Исстрадался, сердешный!
А мой на днях снился приходил, проклятый, в дом стучался! Поутру я полынь свежую собрала, над порогом повесила не войдёт покойник!
Девка Параша, спрятавшись за дверью, жадно и испуганно глотала каждое слово, всё представлялся ей мёртвый дед с наигнуснейшим выражением лица, его полусгнившая лысина, блестящая при свете месяца
Страшный смех охватил всю округу: плешивый Семён Сапогов возвращался с попойки.
Пьяница! говорили женщины.
Колдун! пугались бабки.
Дурачок! пищали комарами дети.
На пороге полугнилой избы стояли доярка Зоя и её муж, конюх Прокоп, оба пузатые препузатые, на озеро глядели.
Слышь, Зоя, как лягушки завывают?
Слышу.
Быть беде! Неурожай в году этом будет!
Алкаш старый! Спать иди!
С тем и загнали суеверного Прокопа в избу почивать: не будет больше тревожиться, бедный, пугаться не будет будет во сне с друзьями горилку на свадьбе кума распивать да пятку чесать
Вон, уже засопел! И в других домишках засуетились капризные жёны, загоняя мужей и детей по избам. Послышались крики и вопли несчастных.
Вскоре над селом, вампиром бороздя ночное пространство, зашатался, загремел, загрохотал, заметался и окутал небо с землёю великан-дружный храп. Храпели все все от мала до велика: мужья твердо и уверенно, жёны сбивчиво и тонко, точно беспокойные перепёлки на насесте, дети быстро и пугливо, будто умирающие суслики. Вот и наступила самая настоящая деревенская ночь!
Детский лагерь
Явилась ночь, сжала в своих широких объятьях три древних крошечных домика, натуженных, с гордостью выпячивающих голубые глянцевые бока, немногочисленные лагерные постройки: открытый, с опущенным носом дровник, одинокий полевой туалет с сердечком окном, таксоподобный амбар, оснащенный всеми удобствами для детского досуга, кривой.
Лился из окошек одного дома свет бодрствовали его обитатели. По крайней мере, там могло бы показаться со стороны неопытному несмышлённому обывателю, который никогда не был в детском летнем лагере и потерял многое целый океан впечатлений, положительных, ничем не заменимых эмоций бездарно упустил он. Так что если ты, мой читатель, относишься к этому кругу людей, рекомендую тебе внимательнейшим образом изучить мой рассказ. Ох!
Не автор издал такой неожиданный вздох это Павел, один из вожатых, по-нашему Павел Иванович, по-ихнему Паш, Пашка, Паштет, вышел на крыльцо одного из домов, пьяный. Не в стельку, а так, немножко штормило нашего героя. Гулял ветер по лагерю, как самый настоящий его обитатель, единственное, самый буйный и капризный: бил нещадно хлипкие постройки, людей, трепал занавески в окнах, шалил сдувал со стола игральные карты и салфетки. Павлу тоже досталось. Пошатнулся он, но устоял.
Свежий, чёрт! подумал он, хватаясь за перила.
Принято так у русского человека: один чёрт виновен во всех происшествиях.
Где то вдали пищали и до боли в ушах извращались пьяные детские голоса еле еле тянули какую-то унылую песню. Рассекал воздух острым клинком свиной визг, разносился по лагерю подбадривал кто-то несостоявшихся талантов а, казалось, скотобойня
Вслед за Пашом вышла Наталья уродливая женщина с лягушачьим лицом и глазами, вся в складках жира, как немилосердно измятый старый матрас, обитающий где-то в глубинах кладовки настоящая медвежья самка из страшных сказок, только без шерсти. Однако, как считал Павел и большая часть лагеря, шерсть ей была необходима тогда, по крайней мере, непосвящённые были бы предупреждены о грозящей опасности