Не получится, людей не хватает, сокрушался полковник.
Тогда нам самим придется стать на пост, сказала Дурнишак.
Я не могу, заявил полковник, мне надо контролировать все остальные посты.
У вас есть заместители, пусть они осуществляют контроль, а вы становитесь на пост обозрения всех, в том числе и зевак.
Эту акцию должен одобрить Дмитрий Алексеевич, выдвинул последний аргумент Ватраленко.
Ну и хитрый же ты, легавый, с обидой в голосе сказала Дурнишак. Тогда постой со мной на посту при входе на территорию парка хоть некоторое время, а потом отправляйся куда хочешь.
Пришлось начальнику милиции уступить и стать вместе с Абией Дмитриевной на пост номер 1 у главного входа.
Когда проходил сам президент района, не только полковник, но и госпожа Дурнишак вытянулась в струнку и приложила руку к пустой голове, произнося при этом: «Здравия желаем ДмиЛексеевич!»
Крики «ура» и гром аплодисментов раздались, когда «президент» поднимался по ступенькам на сцену, уставленную миниатюрными столиками. Исполнялись и частушки в его честь. Пришлось ему, бедному, и здесь, за праздничным столом, держать речь. Правда, ему ничего не стоило произнести речь на любую тему. И здесь, прежде чем сесть за отведенный ему столик, он поднял руку кверху, как это делал Ильич, и моментально воцарилась гробовая тишина.
Вольно, товарищи, простите, господа. Я здесь не президент, а такой же рядовой гражданин, как и все мои сотрудники, сказал Дискалюк, широко улыбаясь. Но тут вновь раздались бурные, долго несмолкающие аплодисменты и крики: браво, а потом помощник Дундуков открыл занавес, под которым прятались три художественных полотна. Одно было с изображением Дискалюка, второе смесь Дискалюка с Лениным, третье смесь Дискалюка с президентом Кучмой.
Экое мастерство, сказал Дискалюк, кто художник?
Я. Имею честь представиться, вытянулся небритый молодой человек в очках.
Как фамилия, где работаете?
Папарига. А работаю я в газете «Зоря Руховщины».
Молодец, Папарига. Желаю успехов в работе и творчестве, сказал Дискалюк и пошел дальше.
Столы, мимо которых он проходил, приходили в движение, люди поднимались, опускали головы, а некоторые, наиболее смелые, произносили: здравия желаем, господин Дискалюк; а потом поднялись все присутствующие, чтобы склонить головы.
Я предлагаю тост за сплочение нашего коллектива в борьбе за счастье народа, продолжил прерванную речь Дискалюк. Забудем распри, обиды друг на друга перестанем сочинять доносы на своих товарищей по работе, и я хочу заявить, что впредь не стану принимать ни одной кляузы, а если кто из вас сумеет все же подсунуть мне ее какнибудь, я ее читать не буду, а выброшу в мусорное ведро. Все вы, здесь сидящие, значительно выросли не только духовно, но и профессионально и вполне способны принимать важные государственные решения, не мешая друг другу. Мне будет легче сосредоточить свои усилия на международной деятельности. Ради этого я готов отдать часть своих функций заместителям и начальникам отделов.
Оркестр заиграл туш. Абия Дмитриевна Дурнишак бросилась обнимать заместителей и помощников, а заместители не только аплодировали, но и на радостях, целовались.
Наконецто, вздохнул Мавзолей.
Дождались мы своего звездного часа, пропел заместитель Ганич Андрей Федорович, который все это время находился в тени администрации Дискалюка. Теперь мы, Асенька, осуществим все свои планы.
Ася посмотрела на своего мужа осуждающим взглядом и вместо восторга достала зеркальце из кожаной сумки и начала разглядывать свои красивые губы.
Лапочка, солнышко, что ты молчишь? спросил Андрей Федорович.
Я хотела бы честным трудом зарабатывать на жизнь. Надо, чтоб тебе зарплату повысили, а воровство, грабеж к добру не приводят
Какое воровство, какой грабеж? с придыханием спросил муж и даже принялся прикладывать палец к губам. Ты думаешь, Дмитрий Алексеевич занимается грабежом (это слово он произнес шепотом). Если он и берет чтото, то только излишки, уверяю тебя. А это всего лишь крохи сладкого общественного пирога. Мы бы тоже не отказались, правда? Духу не хватило бы.
Я догадываюсь, сказала Ася и подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто пользуется излишками. Их стол был третьим от стола шефа. Шеф тоже посмотрел в сторону третьего стола и его взгляд оказался прикованным к лицу молодой женщины, отчего он не переставал моргать глазами.