Следующие два года два года! прошли совсем незаметно, потому что Ваня читал примерно всё время, какое мог читать, то есть иногда по шесть часов в день, а иногда и по двенадцать; он не ложился спать, если за день не прочёл хотя бы сто страниц основной книги (он с чередованием читал по три-четыре книги), а в выходные порой читал и по двести; иными словами, бывшую жизнь ради развития тела он после некоторого перерыва полностью перевёл на развитие головы, на вседневное добывание информации с теми же неправильной техникой (например, чтение лёжа), перенапряжением, лишней тратой усилий во имя смутной цели далеко впереди; он не заметил, как прошло два, потому что читал целыми днями и не жил; далеко не всегда чтение оправдывало себя, а особенно это касалось большинства книг Льва Толстого и Алексея Толстого, а также большинства идеологических советских книг типа «Живых и мёртвых» Симонова (1700 страниц ни о чём), «На дивном бреге» Полевого и так далее; и это способствовало тому ужасу, что за целые два года Ваня об интересующей его свободе узнал в разы меньше, чем в первый месяц; так он разочаровался в книгах; около середины последней весны он во второй раз закончил читать тот самый красный учебник по философии, а затем составил небольшие конспекты по нему; и лишь тогда он осознал некоторую суть рабства или это ему лишь показалось. Но Ваня по внутреннему наитию продолжал своё чтение, как и продолжал физические упражнения; кстати, со своим изменением он действительно перестал обладать свободным временем, так как ещё и тренировался около шести раз в день; наверное, каждый из тех раз нельзя было назвать тренировкой, потому что и было там всего три-четыре подхода в двух-трёх упражнениях на большинство групп мышц, а за целые сутки все разы в сумме ощущались как полторы тяжёлые тренировки в атлетическом зале; он не утратил силу воли и тренировался шесть раз в день в абсолютно любых условиях, даже если не находился дома и приходилось отжиматься с кирпичами на спине или подтягиваться на улице в шесть утра или одиннадцать вечера в лютый мороз, снег, ветер; он не потерял силу воли и даже в пять утра стал тренироваться при отрицательных температурах за окном и отсутствии света на улице, куда Ваня и выходил; через несколько месяцев такие тренировки начали урезываться из-за того, что старые травмы напоминали о себе; когда Ваня за полгода сбросил около пятнадцати килограмм, он прекратил заниматься так серьёзно. Лишь к этому времени Ваня перестал думать о своём теле.
XIV
Есть мнение, что за такие серьёзные перемены в себе Ваня должен был удостоиться уважения, но Ваня оного не удостоился; а вскоре он вернулся на былую дорогу, перестал быть «культурным» человеком, который читает очень много книжек, да впустую. К концу этих двух лет книги из домашней библиотеки закончились, поэтому Ваня стал заказывать новые в Интернете, а заказывать он стал сам, поэтому получал уже не нечто случайное, но приблизительно то, чего желал, что хотел; наконец-то он начал читать Сартра и Камю и понял в последствии, что на любого человека давление оказывает, как минимум, сама жизнь, поэтому всякий должен иметь стойкость справиться с ним, должен иметь силу воли, чтобы возвышаться над другими, а унылых и слабовольных Ваня стал прямо ненавидеть и презирать, а таких кругом было вдоволь. Тем самым, Ваня нашёл черту, которую якобы можно лишь наработать в себе и которая у многих отсутствует; а начав чтение Ницше, этого эготиста и многословного шизофреника, Ваня ничего совсем не понимал оттуда, но читал, как привык, поскольку поставил себе цель читать, дочитать; и через страниц сто, а, может быть, и двести Ваня наткнулся на его «волю к власти», о которой говорилось в учебнике, и, не разбираясь в сём и дальше не пытаясь уже понять что-либо, Ваня, побуждаемый внутренними позывами, дополнил мысль Ницше сам, получив в итоге принцип дальнейшего существования: побеждают сильные волей, ибо они сильны всесторонне, ибо они могут сосредоточиться на проблеме всем существом и могут использовать такие возможности своего тела, которые слабым недоступны; именно сильные волей люди становятся великими полководцами, вождями, врачами, учёными и писателями; они имеют в своих руках весь мир; они управляют более слабыми. Как видно, Ваня в мыслях вернулся на несколько лет назад к тем же тварям дрожащим и власть имеющим из «Преступления и наказания», но силу власть имеющих увидел уже не в теле, а в воле; известно, что упомянутый принцип в современном мире истинен, но не сказано, что касается он только дегенератов; да Ване это было не важно, да Ваня и не знал, что его воля быть сильным, быть выше, выделяться из толпы и иметь власть над ней тесно связана с латентной гомосексуальностью.