Это случилось в том же месяце, когда Ваня забросил силовое троеборье; за последние года три Ваня не раз испытывал наваждение чувств и пытался что-то с этим сделать или сделать хотя бы видимость действий для себя самого; обычно это и заканчивалось ничем: переписка со скрытой лесбиянкой, узнавание мерзких событий из её прошлого или настоящего, затем ссоры, лёгкие обиды, игнорирование с её стороны, опять ссоры, а после тихое или эмоциональное расставание; иногда он был рад расставанию, а иногда мучился какое-то время; иногда всё общение ограничивалось перепиской, но бывали разговоры по телефону в течение всей ночи, а несколько раз случались и встречи, которые, признаться, сильно разочаровывали его; но никогда, даже если было что-то длительное, не происходило серьёзного общения и действительных планов на будущее, исходящее из этого общения, ибо, как правило, с его стороны происходил странных и ещё не оформившийся интерес, а девушка с большой вероятностью оказывалась двуличной, поэтому и могла несколько месяцев относительно приемлемо вести общение только из вежливости, как говорят девушки, которая на самом деле могла бы называться искусственным интересом грязной сущности, как бы державшей не одного парня на расстоянии, но державшей всё-таки, чтобы на крайний случай иметь несколько «запасных вариантов»; а на то, что парни тоже являются людьми, причём более чувствительными и доверчивыми, таким девушкам было похуй; иногда даже забавляли случаи, когда очень хороший парень с чистыми намерениями сразу узнавал у девушки, девственница ли она, дабы отбрасывать сразу падших, а какая-то девушка сказала, что она девственница, причём такая целомудренная, что до свадьбы ничего менять не собирается, а через каких-то два года отношений, уже совсем накануне свадьбы выясняется, что она лгала с первых минут Вот почему сегодня к девушкам встречается такое отношение, как к шкурам, особенно оно было присуще Ване, у которого из девушек двенадцати всего такими шкурами не были лишь две или три. И после этих двенадцати он примерно ничего не уяснил, поэтому с наступлением новой бури в штанах слишком многое забывал абие2 и шёл на поиски новой девушки, раз с разом свято веря, что найдёт; и вот, уже в известное и описанное время, Ваня предпринял новую попытку; сия попытка, кажется, должна была б окончиться, как и остальные, или даже ещё быстрее, но совершенная случайность сделала так, что в анонимном чате, которыми уже редко кто пользовался, Ваня наткнулся на девушки, очень близкую ему с какой-то стороны, имевшую общие интересы в музыке, в семейных вопросах и тому подобном, да ещё и жившей при этом не только в его городе, но в том же округе, в получасе езды на общественном транспорте; он познакомился с Наташей, пообщался с ней всего дней пять, а потом они решили встретиться в близком обоим городском питомнике. Ваня даже одолжил велосипед у друга, чтобы не идти пешком по жаре полчаса, а быстро доехать, хотя дороги точной он не знал, поэтому пришлось петлять и опаздывать; сама встреча произошла серо и лучше бы вообще не происходила: как только Ваня увидел Наташу издалека, так понял, что она немного полнее в жизни, чем на своих фотографиях, или даже значительно полнее, посему он растерялся, разочаровался отчасти, но по большей части встал в ступор, потому почти все два часа встречи они молча просидели на скамейке в тени деревьев, наблюдая на деревья впереди, такие высокие, густые и уже старые; можно было описывать природу дальше, что было не к месту; достаточно сказать, что Ваня холодно относился к такой природе, но её запомнил куда лучше, чем саму Наташу и то, что та говорила; уже под конец двух часов Наташа собралась уходить, но Ваня решил заговорить о чём-нибудь, поэтому начались темы о том, как он бросил спорт и как тяжело было ему тренироваться, а Наташа начала рассказывать странные вещи об одном из своих увлечений о рисовании (как покажет практика, почти все девушки со склонностью к рисованию оказываются психически дефективными); к концу встречи глупый Ваня зачем-то решил закрепить их с Наташей искусственные и разваливавшиеся отношения поцелуем, но и это сделал зря, так как ни он целоваться не умел ещё, ни она старания не проявила, оставив после себя в памяти только какой-то запах рыбы или что-то близкое, который потом не раз Ваня ощущал во время поцелуев с девушками. Даже не обняв её, Ваня, почему-то радостный весьма, поехал домой; ехал он достаточно быстро, хотя спешить было некуда, но всё же успел насладиться прекрасными видами зелёного поля под подходящим к закату солнцем и видами своего района, почти везде бывшего в тени; окружённый оранжевым цветом разных оттенков, он проехал мимо многих мест, с которым было связано давнее детство или ранняя юность, мог что-то вспомнить, однако, по всей видимости, думал о совершенно противном, хотя точно это уже никто не узнает; в какой-то момент он так «залип», что даже врезался в ограждение и вместе с велосипедом сделал неполное сальто, испачкал майку в траве, но отвлёкся и пришёл в себя. Примечательна лишь та мелочь, что Ваню никоим образом не мучила совесть, как будто её и не было, как будто он сам верил в полное право своё при формальных отношениях с Наташей раз в несколько дней заниматься сексом с Кристиной, если можно назвать это так; не совсем ясно тогда, зачем же он пытался построить отношения с Наташей, если был латентным геем и уже удовлетворял свою похоть с кем-то, то есть как получал удовольствие, так и нёс пользу своему организму, оберегая тот от воспалений и нарушения гормональной активности; но в том ведь и суть, что Ваня не понимал себя достаточно и не мог действовать в полной мере рационально, как и многие геи, скрытые они или открытые. Через неделю или две он дочитал сборник Азимова и полностью покончил с Наташей, но с Кристиной общался по-прежнему, потому что они называли друг друга друзьями.