Разговор
Привет!
Привет! Ну, как дела?
Да, всё течёт в привычном русле,
вокруг одни полутона́,
по вечерам бывает пусто.
Ты всё одна?
Не видишь сам?
Всё, как в учебнике с задачкой
Зайди в аккаунт «Инстаграм»,
увидишь дамочку с собачкой.
Сменила только цвет волос,
но узнаваема, как прежде.
По выходным ходьба и кросс,
во всём спортивный стиль в одежде.
А также дача, огород.
Зачем одной всё это нужно?
К свободе личных несвобод
уже привычно равнодушна.
Как дети?
Семьями живут.
Вернее так, живут не в браке.
Два раза в месяц забегут
цветочки, торт (глаза на влаге).
А в отпуск посетила Крым,
ещё не разбирала фото
есть дело к этим выходным,
и отдохну от огорода.
Ну, извини,
пора,
бегу.
Второй этаж, двадцать шестая
когда нечаянно умру,
ты заходи на рюмку чая.
Ты посмотри
Вике
Ты посмотри, какой арбуз!
Нам привезли с попутным грузом,
пролив достался Лаперузам,
нам ягод драгоценный груз.
Чтоб нежно сплёвывать зерно,
его хлебать не нужен лапоть,
а мякоть будет сладко капать,
и рано ставить на «зеро».
А осень золотом дворов
тебя встречать готово утром
привычным городским маршрутом.
Сентябрь уже без комаров
шуршится ветром в фонарях.
А там, зима не за горами,
Сибирь с горячими ключами,
и ты опять при козырях.
Мы будем дальше жить с грехами,
отмолим их в монастырях!
Ты ветер
Прозрачен сентябрь под открывшимся небом
дождинками в лужах, амбарами с хлебом.
И тяжесть застрявшей в умах чепухи
на белый листочек диктует стихи.
По трепетной строчке, а больше не надо,
я слышу шаги твои в такт листопада,
и ветер уносит их медью из труб,
касаясь до крови надкусанных губ.
Ты ветер.
Ты осень.
ты шорох в деревьях.
где в давности лет затерялись кочевья,
куда с миражами ушли племена
Ты Осень
Я помню твои имена.
Когда святые маршируют
When the Saints Go Marching In
Когда святые маршируют
и со свечи течёт слеза,
я на коленях не блефую,
глаза вонзая в образа.
И нет искусственности в коже,
и в сердце нет дубленых кож.
Совсем без кожи быть дороже
на ложе всех масонских лож,
где в нас вонзаются иголки
и махаоном под стекло,
где от пронзённых пухнут полки,
где мы летим крыло в крыло
Летим уже неодолимо
в
пространством сжатые углы.
Куда, зачем? И снова мимо
на глубину своей иглы.
А всё святые маршируют
По умолчанию
«По умолчанию» живём
вдвоём с тобой в большой квартире,
с утра свой кофе рыжий пьём
и ловим новости в эфире.
А просыпаемся с трудом,
глотнув привычную зевоту,
в своём пространстве мировом,
отбив у жизни нашу квоту.
И не копаясь в падежах
(а что ещё для счастья нужно?),
пересекаемся в мирах,
где всё движение окружно.
В пересечениях орбит,
детей и внуков собирая,
«по умолчанию» пошит
наш мир, где в строчке запятая.
Я промолчу
Я промолчу, устану рифмовать
все те слова, которые в кровать.
Давно забыли люди и народы
к душе и телу в эпикризе коды
Лежать бы камнем поперёк воды,
но руки мёрзнут холодом зимы,
а сердце шепчет, что оно свободно,
и кровь бежит, но тело инородно.
Уже опасно дуть на молоко,
вода не кровь, она течёт легко,
и за спиной сплошные пустыри,
я их сегодня видел изнутри.
Я их сегодня видел изнутри,
и там следы,
следы
твои
мои
Соловей всё свистел на закат
Воробей прочирикал: Чирик.
Ворона ответила: Кар.
Раскачали они материк,
камнем с неба упал Икар.
Он упал, чтобы снова взлететь,
чтобы крылья свои обжечь.
Это скучно ходить по земле,
но скучней в неё просто лечь.
Соловей всё свистел на закат,
разгоняя мою хандру,
эх, не жил я деньгами богат,
а он взял и умер к утру.
Мы идём
Мы идём неизменно к точке,
где Харон и его переправа,
вдоль тропы рвём свои цветочки
те, что слева, и те, что справа.
Мы идём по тропе и видим,
кто лишь тьму, кто свечи свеченье,
по костям чужим, перемытым,
бьём друг в друга на пораженье.
И не все ещё песни спеты,
но слова в них теряют смыслы.
То зима на плечах, то лето,
крест твой или, так, коромысло.
Из ведра бы воды напиться
и на вё́дро увидеть солнце,
но опять на закат не спится,
и душа там, где тонко, рвётся.
Половина души на север,
а другая, конечно, к югу,
но истёрлись следы кочевий,
ходим, ходим опять по кругу.
Словно стрелки по циферблату,
где потрескался лак паркетный,
там, где всадник взимает плату,
а под ним-то коняка бледный.