Откуда. Оттуда. Сама такая, помолчала и добавила:
Талия у тебя классная. Хочешь, давай дружить?
Ирина Николаевна что-то ответила на это, но так и не смогла вспомнить, что именно. Наверное, согласилась, судя по странному, возникшему после этого разговора возбуждению. У неё было такое чувство, будто какой-то хамоватый дёрганый паренёк глаз на неё положил.
Вспомнилось неожиданно, как недавно, дня три назад, шли за ней двое. По пятам шли. Относительно молодые, плечистые. Балагурили нарочито громко. Баллы ей выставляли. И за талию, и за так далее: за причёску, за некогда ярко-зелёные, а теперь слегка выцветшие замшевые туфли. Она готовилась уже к знакомству, к свиданию. Прикидывала, который из двоих будет настойчивей?
Да она же перестарок! воскликнул разочарованно, забежав вперёд и оглянувшись, один из них.
Поразило её это, обидело не на шутку. В сорок два перестарок?
Нет, молодость прошла, конечно. Давно не провожали её мужчины заинтересованными взглядами, хотя казалось, что буквально вчера она ещё, случалось, нравилась. Приходилось порой даже делать вид, что не к ней относились одобрительные, а то и не совсем пристойные взгляды сослуживцев, прохожих. Как странно, несправедливо, что всё ещё довольно моложавые люди, те самые, которым она нравилась когда-то она по-прежнему узнавала их на улице, усатых, с погустевшими бородками, чернота которых простреливалась уже иголочками седины равнодушно скользили по ней взглядами, будто по манекену, по муляжу, выставленному в витрине.
Перестарок? Ничего-ничего! Она себе и зарядку беспощадную пропишет, и положительные эмоции придумает, и на полуголодную диету сядет (что совсем не сложно при её бюджете). Аэробикой, наконец, займётся, кун-фу, самбо. А может, на другую, более перспективную работу перейдёт, в какой-нибудь кооператив? Это омолаживает, бодрит
Но это потом. А пока Ирина Николаевна сидела за столом в своей комнате в коммуналке и поила чаем Элен, согласно устному приглашению. Та бутылочку «ноль семьдесят пять» принесла, три розовые гвоздики.
Сидели, сплетничали, на американского христианского миссионера-миллионера по телевизору глядели. Из-за двери просачивались в комнату звуки коммуналки: плач, хохот, нестройный хор остальных телевизоров, водопадный грохот спускаемой в туалете воды, ароматы жареного лука и нового, сомалийского, средства от насекомых.
Поздний час подступил незаметно не ехать же гостье домой в свою такую же келью, тем более что завтра утром им обеим в один офис.
Замётано, Ириш! Развязываю! Надоело одной. Кровать у тебя двуспальная, потрёмся, как говорится, носами
Ирина Николаевна не совсем её поняла. Но, оказавшись под одеялом, Элен Лёнчик принялась энергично извиваться, щекотала едва сдерживавшуюся от смеха смущённую начальницу, оглаживала её, целовала шею, плечи, грудь.
Какая ты! Оладушек!
Взобралась на неё и, лёжа на колыхавшемся животе, убеждала представить, что она Лёнчик мужчина. Раздвинула сильными, мосластыми коленями её жаркие окорока и Будто и впрямь мужчина на ней был, молодой, дерзкий, беспощадно добивающийся своего. И эти слова его, её:
Дай губки, Оладушек! Тебе хорошо со мной?
У Ирины Николаевны перехватило вдруг дыхание, и сдавленный счастливый стон, годами копившийся внутри, вырвался наружу. Очень громкий, надо сказать, стон. Даже крик, скорее.
Это обстоятельство темпераментность Ирины Николаевны незапланированно для неё самой вызвало необходимость запуска на полную громкость старенького проигрывателя, а именно: пластинки с иностранной мелодией «Лав-стори». И в этот раз, и в последующие.
Соседям, однако, были не по нраву ни музыкальные, ни прочие децибеллы.
Возникла идея. Съехаться? Хлопотное дело, но зато!
Обменяли отдельные жилплощади на общую, смежно-двухкомнатную, плохонькую, на пятом, без лифта, этаже панельной «хрущобы», показавшейся обеим обителью райской. Как хорошо без мотоцикла в прихожей, без хора телевизоров, рёва ежеминутно спускаемой воды и чьей-то чуткой ушной раковины, приставленной с той стороны двери!
3
Жили.
Лёнчик перешла на другую работу. Ирина Николаевна осталась там же.
Заработки свои поначалу тратили сообща: Ирина Николаевна хорошо готовила, умела экономить. Они посещали выставки собак и кошек, кинотеатры. В тёмных фойе и залах украдкой запускали пальцы куда не следует, лаская одна другую, подражая происходившему в воображении и на экране. И как будто ночей в постели не хватало.