Я посмотрел вверх, прислонив ладонь к лбу, пытаясь посчитать этажность новой высотки, построенной на месте дома моего деда. В снесенных домах было прописано по тридцать-сорок человек. И только в нашем доме прописанным остался один я. Один я в доме, в котором каждые выходные собиралось больше десятка родственников.
Я вспомнил недавний странный телефонный звонок. Когда эта высотка уже была построена, со мной связались из администрации города и предложили на выбор или двадцатичетырехметровую квартиру, или три тысячи долларов. Но знал ли звонящий, что ни эти двадцать четыре метра, ни эти три тысячи долларов не могли стоить хотя бы пылинки того, что снесено беспощадным временем и их высотным строительством
Изначально дом деда был размером примерно пять на шесть метров. Когда деду исполнилось двадцать два года, он женился на моей бабушке, и рядом появилась небольшая пристройка. А когда у деда родился первенец моя тетя, он надстроил второй этаж. Как сейчас помню аскетичную обстановку большой комнаты первого этажа: широкая деревянная тахта, стол, окруженный венскими стульями, телевизор. В спальне большие никелированные кровати с пружинными матрацами и солидный сундук.
Сундук бабушки по таинственности можно было сравнить только с сундуком сокровищ пирата Флинта. Интересно, что все же хранила в нем бабушка? То, что она хранила в трех холодильниках ЗИЛ со скрипящими ручками, хорошо было известно всевозможные гастрономические искушения от бастурмы до гаурмы. Но в сундуке
На семейных торжествах дед Седрак всегда появлялся в своем военном кителе. Он садился под большим тутовым деревом во дворе, одной рукой элегантно опирался на трость и начинал раздавать команды. Больше всех указаний доставалось бабушке Астхик. С длинными белыми волосами, она была невероятно красива даже в свои преклонные годы. Бабушка происходила из одного из древних армянских родов и, может, поэтому всегда отличалась неимоверным терпением и ненавязываемым ощущением собственного достоинства.
Особенно шумно у деда проходили весенние сборы родственников, когда наступала пора собирать плоды шелковицы. Мой отец и мой дядя, уже будучи на ответственных государственных должностях, сняв пиджаки, с азартом разжигали огонь на мангале и тщательно нанизывали мясо на шампуры. Дед строго следил за ними и отпускал язвительные комментарии по поводу их подготовки, снисходительно и с тоской смотрел на внуков, играющих в прятки. Может, вспоминал своего племянника Андраника
Часть нашего двора находилась под покрывалом огромной виноградной лозы. В тени этого естественного шатра и происходили все застолья. Но еще до того как мясо и овощи выстроятся аппетитной шеренгой на костре, под тутовым деревом разворачивали огромное полотнище красного флага.
Это был настоящий советский красный флаг, неизвестно как оказавшийся у деда Седрака. Раз в год флаг выносили во двор, чтобы собрать шелковицу. Дядя и отец, как озорные мальчишки, взбирались на дерево и изо всех сил трясли ветки со спелыми плодами. Ягоды шелковицы с приглушенным стуком падали в развернутое полотнище под одобряющие возгласы державших его родственников. А мой дядя и отец с еще большим энтузиазмом продолжали трясти ветки.
С самого детства мой отец и дядя отличались непростым характером, росли задиристыми и энергичными. Дед Седрак, по всей видимости, не надеясь, что существующие условия и среда смогут изменить их поведение, решил вопрос кардинально отправил обоих сыновей учиться: моего отца в Ростов, а дядю Леву в Москву. Благо, наряду со своими бойцовскими качествами, братья отличались хорошей успеваемостью. Мой отец поступил в строительный институт, а дядя в военную академию.
Домой они вернулись с деталями городского шика в одежде и дипломами в кармане. По этому случаю дед захотел сделать для них что-то знаменательное. Для того времени приобретение автомобиля было чем-то невероятным сродни выигрышу в лотерее. Автомобиль был дорогой покупкой для рядового гражданина. Но, как это всегда бывает, существовали и исключения. Например, ветераны войны или другие лица, имеющие заслуги пред государством, могли приобрести автомобиль по цене значительно ниже официальной. Все вопросы решались через исполнительный комитет городского совета депутатов.
С утра дед оделся так, как он одевался на майский парад Победы. Предварительно записавшись на прием к городскому голове и взяв с собой обоих сыновей, направился в приемную к чиновнику. Надо сказать, что председатель горисполкома знал деда, и знал его очень хорошо. Терпеливое ожидание в приемной порядка двух часов уже вызвало у деда плохо скрываемое беспокойство и раздражение. Но тем не менее он бодро поглядывал на сыновей, как бы давая понять: ну что поделать, видно, у председателя много работы. Войдя в кабинет, он вежливо представился. Председатель, улыбаясь, ответил: