ДЮК
Вот ведь, как только начинаю про Заю мою, про мое неродное дитя, выходит обязательно взахлеб и наперегонки с самим собой, и именно поэтому очень похоже на нее. Нет, не внешне если бы так. Она у меня ну вот застынет вдруг и начинает рассуждать о письменности у муравьев. Или прочтет что-нибудь этакое и тут же ко мне: «Послушай, как здорово: вечность это просто у времени за углом». И улыбка, и сразу, откуда ни возьмись, солнце а за окном дождь, ненастье, слякоть
Я смотрю на нее и перестаю понимать себя, а может, наоборот, только начинаю. Что такое я? Что такое она? Что такое мы с ней вместе? Есть внутри нас мысли и желания, которых лучше и не осознавать вовсе, потому что стоит им выйти наружу, и, словно джинна из бутылки, обратно не загонишь. Когда они от ненависти страшно. Не дай бог, угнездится в тебе такое и, пока не заберет тебя целиком, не прикончит, не остановится.
А когда от любви?
Остров это всегда океан и небо. Иногда, как сегодня, хмарь до самого горизонта, которого нет. Виден лишь берег и силуэты скал метрах в трехстах от него. Снегопад почти кончился, впрочем, и небу, и океану это все равно.
Сзади меня окликают, и я точно знаю, что это Дюк. В такую погоду и в это время здесь можно встретить только его.
Привет, Питер!
Я уже давно привык к своему новому-старому имени, кроме того, оно напоминает мне мой родной город.
Привет, Дюк! Как дела?
Маяк горит, и слава богу, он попыхивает трубкой. Остальное ты знаешь лучше меня.
Вновь он закурил недавно, после того, как ушла Агнешка. Это я так говорю, потому что кто знает, что там на самом деле? Да и не люблю я этого слова: «умерла». Не люблю, и все. К тому же ведь никто не видел ее мертвой.
Мы молчим, пока в наше молчание не врываются криками чайки.
Как дочка? спрашивает Дюк. Что-то давно я ее не видел. Все в порядке?
Она сейчас в Париже. У нее каникулы.
Ну да, она же у тебя вроде на врача учится, верно?
На медсестру она учится, хочет с самого начала, снизу. Пусть. В любом случае ей решать, большая уже.
Правильно, вот и мир пусть посмотрит, пора.
Угу, потому и отпустил.
А что, мог бы не отпустить? Послушалась бы тебя, если что?
Думаю, да. Послушалась бы.
Ну, значит, правильно воспитал ее. Тем более ты ее сам растил, один, так и не нашел себе ни жену, ни даже просто женщину, никого не нашел.
Она моя женщина главная и единственная. А больше и не надо.
Последнюю фразу я не произношу, а может, ее просто уносит ветром.
Вот уже полтора года, как я вижу ее, мою главную женщину, от силы раз в неделю, а то и реже. Потому что на нашем острове все по-настоящему, есть даже столица небольшой, нарядный город с мэрией, больницей и даже аэропортом, где каждый год устраивают авиашоу, на которое съезжается и слетается довольно много народа. И конечно, университет, ведь именно там проходит сейчас большая и главная часть жизни моей дочери. Только одного не хватает ей берега рядом.
Она всегда мне рассказывала, ну почти все. Понятно, у девушки в ее возрасте не может не быть секретов. И все же я знал достаточно, чтобы о ней не беспокоиться, ну, а если уж беспокоиться приходилось, то, по крайней мере, всегда было известно о чем.
Когда появился он в общем, мне стоило только раз увидеть их вместе. Язык тела может рассказать многое, а уж язык ее тела я понимал, как никто другой. Они просто смотрели друг на друга, а я Сам не знаю, как я отпустил ее от себя. Да, я ждал, вернее, ожидал этого, я даже был готов, она не могла и не должна была оставаться со мной без конца. Или все-таки могла?
Кончается все и всегда, и детство тоже. И тогда что же это на самом деле конец, начало?
Может, судьба?
Дюк всегда, сколько я его знаю, был вполне немногословен, да и с кем разговаривать смотрителю маяка с чайками? Вот и сейчас мы с ним просто молчим. И молчим об одном и том же.
Послушай, Питер
Ничего, Дюк. Пока ничего. Я бы сказал.
Знаю. Я тут подумал А если Интерпол?
Интерпол ищет преступников, а Агнешка твоя разве преступница? Скорее уж я не сказал «жертва», но он, конечно, понял.
Я видел их свадебные фотографии давно, еще и года не прошло, как мы с Зайцем оказались здесь, на острове. Он сам мне их показал молодые, счастливые, беззаботные лица. Даже Дюк с его более чем сдержанным островным характером. Я не видел его таким никогда после. Хотя, может быть, с Наташей