Ты увидела, как он упал, да? Ах ты, я обнимаю ее за плечи. Как ты там оказалась, детка? Зачем?
Случайно. Мы просто сидели в кафе, оно совсем рядом. Мы там почти каждый день завтракаем, и сегодня тоже, она хлюпает носом. Он был такой живой, улыбался нам, помахал даже. А потом
А потом? Расскажи, и тебе станет легче. На самом деле.
Потом он сел в самолет, самолет взлетел и начал кувыркаться в воздухе прямо над аэродромом, почти над нами. Падал и опять взлетал, каждый раз над самой землей. И вдруг почему-то не успел, или не смог, и сразу из-за деревьев черный дым, и
Я понимаю Ничего не поделаешь, теперь ты знаешь, что смерть бывает и такой.
Она качает головой:
Нет, не то. Жизнь и смерть, та грань, которая между ними, она такая Как будто ее и нет вовсе. И выходит, что наша жизнь или не имеет никакой ценности вообще, если ее так легко разрушить, или, наоборот, именно поэтому бесконечно дорога.
Так и есть. Сегодня ты это поняла.
Я поняла, что каждая секунда может быть последней. Раньше я об этом знала тоже, но как-то абстрактно, и вдруг увидела, как это бывает на самом деле. Как это может быть со мной, с тобой, с каждым. А мы продолжаем жить так, словно времени нет вообще. Оно проходит мимо, мимо, мимо, и мы даже не пытаемся его остановить.
Ты уже совсем взрослая. И рассуждаешь
Я не рассуждаю, в том-то и дело. Рассуждаешь ты. Все расставляешь по местам, всему даешь название и ужасно боишься совершить ошибку. Так боишься, что
Вот-вот, я и говорю: совсем взрослая. И ты права я на самом деле боюсь, и не ужасно, а еще больше, ты даже представить не можешь, как я боюсь тебя потерять. Потому что знаю, что это очень даже может случиться, если
Мы возвращаемся домой, держась за руки. Как дети, как влюбленные как кто?
Я привычно думаю о том, что, хотим мы или нет, времени остается все меньше и меньше. Ничто не может продолжаться вечно, и то, что между нами, неизбежно закончится тоже. Вот только как? И что потом? Почему в жизни так много вопросов, на которые нет ответа?
В эти далеко невеселые мысли неожиданно вторгается Майкин голос, совершенно обычный, как ни в чем не бывало:
Как ты думаешь, Агнешка вернется?
Я делаю паузу, просто чтобы переключиться. Пожимаю плечами.
Может быть. Скорее всего да если жива.
Почему ты так думаешь?
У нее нет ни другого дома, ни другого мужа, ни другой жизни. Какое-то время без этого можно прожить, но недолго. Долго или совсем это значит все забыть, начать жизнь заново.
Ну и что? Думаешь, она не сможет?
Не думаю, знаю. Сердце ее здесь, и это Дюк, а без сердца долго не проживешь. Все ее здесь, вся жизнь.
Тогда почему она ушла?
Потому что жизнь это и боль тоже, и иногда она становится нестерпимой. Другой причины я не вижу.
Что же делать?
Есть вопросы, на которые нет ответа, во всяком случае, у меня. И с этим тоже ничего не поделаешь.
Теперь замолкает она, только ее пальцы еще крепче, еще плотнее обхватывают мои, и, может быть, поэтому я знаю, о чем она спросит сейчас. И она спрашивает:
А Наташа? Что с ней? Ведь у них с Дюком
У них с Дюком то, что у них с Дюком. Знать об этом не дано никому и понять тоже.
А я-то думала, любовь.
Как бы ты это ни назвала, им от этого не легче ни ей, ни ему.
Почему? Мне казалось, они счастливы, когда вместе.
Они не просто счастливы, они счастливы безумно, а это уже не просто любовь, или совсем не любовь.
А что же?
У нас сегодня игра в вопросы и ответы? Не знаю что. Может быть, рок.
Это судьба, что ли?
Нет, скорее зависимость, замкнутость друг на друга. Лабиринт, из которого выхода нет.
Значит, ни один из них не сможет уйти, хотя бы как Агнешка, да?
Мне остается только удивиться:
Вон ты как? Пожалуй. Мне это просто не приходило в голову. А что значит хотя бы?
Не насовсем. Уйти, чтобы вернуться.
Ты только что задавала вопросы, а теперь словно сама знаешь ответы.
Даже в темноте я вижу, как мой Заяц улыбается.
Мне барашки нашептали, а они все знают. Вот только их по-прежнему трудно собрать, так и норовят разбежаться. Но иногда все-таки получается.
А что еще они тебе нашептали? усмехаюсь я. Видишь, как здорово, что мы их когда-то придумали.
Она на ходу прижимается щекой к моему плечу: