Их кони тут же попытались ухватить друг друга зубами, как немногим ранее лошади князя и Волха. Хозяевам пришлось оттягивать им морды за поводья и разводить жеребцов в стороны.
С чем пожаловал, Магнос? упредил князь вопрос соперника.
Тот даже поперхнулся.
Это я пожаловал, Всеслав?! Это ты пришёл находником на чужую землю!
Князь усмехнулся.
А ты, стало быть, защитник? А с каких пор Плесков стал твоей землёй?
Варяг вспылил.
Ты прекрасно знаешь, Всеслав, что Плесков лен Новограда.
А ты служишь Новограду? тон князя стал издевательским. Или может быть, тебя наняли вон те храбрые мужи? он указал на нестройные ряды охочих новоградцев, как раз в это время начавших выплёскиваться на лёд Черёхи со стороны Дубовой речки.
Магнос побагровел от ярости и несколько раз открыл и закрыл рот.
Это уже не было похоже на издевательство это было самое настоящее оскорбление. Из тех, которые смывается только кровью. И говорить после такого было больше не о чем.
Ты поплатишься за свои слова пообещал Магнос сдавленным от ярости голосом и развернул коня. И твой сын-оборотень тебе не поможет мои кмети сейчас привезут мне его голову!
И он ускакал, злобно пришпоривая коня.
Князь усмехнулся именно этого он и добивался довести варяга до белого каления. Недаром у него на гербе изображён безголовый вой потеряет разум от злости, и слепо, как кабан, полезет в ловушку.
Однако на всякий случай, стоило добавить ещё.
Князь не стал отдавать приказ снова раздвигать перед ним сани. Он разогнал своего савраску и дал ему шпоры перед укреплением. Тот преодолел его одним могучим скачком, продолбив подковами во льду несколько больших выбоин.
Кмети одобрительно осклабились. Обозники и кудевертичи только рты разинули от такой удали.
Чего варежки раззявили? весело крикнул им один из воев. Пень проглотите!
Все защитники укрепления дружно расхохотались.
А ну Выич! громко приказал князь. Пусть твои мужи ещё раз варягам гузно покажут.
Казалось бы, недавний печальный пример их товарища должен был остудить пыл кудеверичей, однако тех долго уговаривать не пришлось. Многие азартно повыскакивали на высокие борта саней и принялись дразнить противника своими жилистыми стёгнами. К ним присоединились и некоторые обозные. Один так распалился, что вместо задницы показал варягам свой детородный уд.
Противник долго такие оскорбления терпеть не собирался. Однако и слепо на укрепления, даже наскоро устроенные, не полез. Первыми в бой Магнос решил бросить не своих гридней, а пеших новоградцев.
Те поскидывали на лёд сапоги и поволочни и побежали в атаку налегке в одних подследниках, портах и рубахах. Подбадривая себя громкой похвальбой и оскорблениями противника. Каждый был вооружён коротким дротиком-сулицей и секирой на длинной рукояти. Последними они владели виртуозно все новоградцы славились не только как отличные плотники, но и как мастера топорного боя.
Ву-у-у-у-ум-м-м-м! раздули меха своих инструментов и заиграли боевой наигрыш волынщики с вражеской стороны.
Ага-а-а-а-ам-м-м! подхватили жалейщики и сопельники защитников.
Щёлк! Щёлк! вплелись в общую мелодию тетивы боевых луков, бьющихся о кожу перчаток. На бездоспешного противника тратить бронебойные стрелы было жалко, и вои били простыми срезами.
Аа-а-ах-х-х-х!!! расцвечивая красным белое полотно реки, навзничь завалился один новоградец другой третий
Аы-ы-ы-ы-ы!!! поволочил кто-то по льду сине-зелёные кишки, вывороченные неудачно саданувшей стрелой.
Когда атакующие перешли невидимый рубеж, огонь по ним открыли и кудеверичи. Набегающих новоградцев они били точно в глаз, как зверя на охоте. Число убитых тут же многократно возросло. К тому времени, когда вои противника добежали до укрепления, на льду лежало уже несколько десятков тел.
Не доходя до саней пары саженей, передовые новоградцы слажено метнули в защитников сулицы. Большинство из них завязли в щитах, прикрывавших борта саней, однако некоторые всё-таки достигли цели. Трое из числа оборонявшихся упали, захлёбываясь кровью.
Вои из первой группы атакующих тут же, как по команде, припали на одно колено. Им на смену пришла вторая волна. Обозников и кудевертичей накрыл второй залп. Затем третий.
Число попаданий достигло дюжины. Несколько дротиков долетели даже до кметей, стоявших поодаль, а один упал у копыт княжьего жеребца. Тот всхрапнул.