Не надо, я сам. Егор не умывался еще, сейчас схожу с ним в ванную, переодену, и мы спустимся.
Гена унес Егора на второй этаж, а Даша принялась варить мальчику кашу. За этим занятием ее застал вернувшийся с пробежки Хохол. Он стягивал на ходу через голову мокрую от пота майку и матерился на ходу:
Твою мать, что за люди! Ну, погуляли, побухали уберите за собой, ведь не один день живем!
Ты чего, Женя? удивилась Даша.
А, Дашка, привет, откликнулся он, бросая майку на пол и наливая полный стакан холодной воды.
Запрокинув голову, он пил воду, и на мощной шее двигался кадык. Даша наблюдала за Хохлом, сложив на груди руки. Он почувствовал этот взгляд, поставил стакан на стол:
Что ты так на меня смотришь?
Даша вздохнула и не ответила, снова отвернулась к плите, сняла с конфорки кастрюльку с кашей, достала из шкафа Егоркину тарелку.
Даш, случилось что-то? спросил Хохол, поворачивая ее за плечи к себе.
Случилось Сон я сегодня видела Марину Викторовну в белом платье, всхлипнула Даша, уткнувшись лицом в голую татуированную грудь. Знаешь, Женька, аж сердце закололо стоит такая красивая, молодая совсем и улыбается Даша зарыдала в голос, и Хохол зашипел, услышав на лестнице шаги:
Прекрати! Сейчас Егор придет, увидит, что ты ревешь, и тоже заплачет!
Все-все, Женечка не буду, заторопилась она, отрываясь от Хохла и выкладывая кашу из кастрюльки в тарелку.
Хохол пошел в душ, отчаянно жалея добрую Дашку, искренне горюющую по Марине. Но даже намекнуть ей на то, что Коваль жива, он не мог никто не должен знать, и так уже слишком много народу в теме. А любое не так и не там сказанное слово способно поставить Маринину жизнь под угрозу.
Три года спустя, Бристоль, Англия
Я уехала, мужики! Марина стояла, готовая к выходу из дома, рылась в сумке в поисках мобильного.
Поздно вернешься? Хохол вышел из гостиной, где смотрел телевизор, прислонился к стене плечом и наблюдал за любимой.
Даже не знаю, как пойдет. Хочу еще в церковь заглянуть.
Женька понимающе кивнул с того момента, как снова смогла ходить, Марина часто посещала церковь Сент-Мэри-Рэдклифф, и не потому, что стала вдруг католичкой, нет атмосфера в этом месте умиротворяла ее, а звуки органа, возносящиеся под высокий свод старого готического храма, будили в душе какие-то непонятные эмоции. Потом Коваль возвращалась домой совершенно другим человеком, какое-то время молчала, словно смотрела внутрь себя, а потом становилась прежней. Но ездила всегда одна, без свидетелей, не хотела, чтобы кто-либо ей мешал.
Вот и сегодня, вместо того, чтобы ехать в ресторан, где и дел-то особых не было, она направилась сразу в церковь. Оставила машину в двух кварталах и пошла пешком, наслаждаясь майским солнцем, еще не таким жарким, как летом. Прежде, чем войти внутрь, Марина села на скамью и задумалась. Может, попробовать уговорить Хохла съездить в Россию? Пусть не домой, а в Москву, к отцу? Хотя смысл ехать и не побывать на кладбище, на могиле Егора, там, где похоронена ее душа, которая никогда уже не воскреснет? Но Женька категорически против, вот уже три года, как он упирается и орет благим матом, стоит только заговорить на эту тему. Марина так и не смогла пока выяснить причину, всякий раз подобные разговоры заканчивались ссорами. Хохол что-то скрывал от нее. Впервые в жизни, и это было очень странно.
Леди так задумалась о чем-то, что не замечает ничего вокруг. Приятный женский голос заставил Марину отвлечься от своих мыслей и чуть скосить глаза в сторону.
Рядом с ней на лавке сидела монахиня, совсем молодая женщина в скромном сером платье и традиционном монашеском головном уборе то ли косынке, то ли шапочке с длинным концом, спадающим на плечи. «Апостольник, кажется, это называется», механически отметила про себя Марина, снова взглянув на монахиню. Ее чуть удлиненное лицо вызывало желание смотреть, не отрываясь, янтарные глаза блестели, а губы улыбались доброй, спокойной улыбкой.
Я помешала вам?
Нет, сестра, совсем нет.
Я вижу вас не впервые, вы приходите сюда довольно часто. Голос у монахини был мелодичным, чем-то похожим на Веткин.
Да, я люблю бывать здесь. Марина повернулась так, чтобы видеть собеседницу. Это место успокаивает меня.
Здесь хорошо, вы правы, улыбнулась монахиня. А у вас в душе что-то происходит, что-то такое, чему вы не находите объяснения, ведь так? Можете не отвечать, у вас все в глазах написано. Поговорите об этом с Господом, вам станет легче.