Ранние подъемы перестали быть ее стихией с тех пор, как Коваль уволилась из больницы. Нынешняя жизнь не требовала появления на службе в восемь утра, поэтому она охотно спала часов до десяти-одиннадцати, а то и до обеда, если перед этим проводила бурную ночь. Сегодня же пришлось встать в шесть, что равносильно самоубийству. Марина долго стояла под прохладным душем, стараясь заставить организм прийти в норму. Отвыкший начинать работу в такую рань, он сопротивлялся как мог, но пара чашек черного кофе заставила все же встряхнуться. Решив, что нужно выглядеть максимально строго и прилично, Коваль надела узкую черную юбку до щиколоток, черную блузку с галстуком, сапоги на высокой шпильке, гладко уложила волосы, макияж сделала почти незаметный. Но глаза-то куда денешь чертовы глаза, из которых бьет какой-то зловещий свет, особенно когда она злится? Оставалось надеяться, что в совете нет слабонервных
Ровно в девять утра Коваль стояла перед залом заседаний вместе с телохранителями. Сбросив на руки Макса шубу, она решительно вошла в зал, где за длинным столом сидели пятеро мужчин от сорока до шестидесяти. Во главе стола восседал Самсон, и это Марине очень не понравилось это место принадлежало Егору. Макс и Леха застыли в дверях, Самсонов поморщился:
Уберите отсюда свою охрану, Марина Викторовна! К чему театр устраивать? Вы же не на сходняк свой явились, не на стрелку! Этой фразой он, видимо, решил дать ей понять, насколько несерьезно относится и к самой Коваль, и к ее положению и образу жизни.
Моя охрана будет там, где скажу я! Спасибо, что вы нашли возможным собраться, обратилась Коваль к сидящим, игнорируя выпад Самсона. То, о чем я хочу поговорить, важно для Егора, это касается его жизни. Мне выдвинули требование передать контрольный пакет акций «МБК» в распоряжение фирмы, название которой сообщат позже. Если я не выполню этого, Егора убьют. Срок выполнения условий месяц, считая со вчерашнего дня. У меня все.
Выложив это, она уселась за стол напротив Самсона и уперлась глазами в его лицо. Он опять поморщился:
При чем здесь вы? Насколько я знаю, вы не имеете отношения к корпорации.
Да, кивнула Марина. Поэтому и пришла к вам, иначе все уже решила бы.
Не понимаю, это что ваша очередная афера, Марина Викторовна? вступил в разговор Ященко, самый молодой из присутствующих.
Что вы имеете в виду? сощурилась Коваль.
Всем известно, что когда вам что-то нужно, то вы по трупам пойдете и не остановитесь ни перед чем.
Что, по-вашему, мне нужно сейчас?
Ну, это уж вам виднее! развел он руками. Но, чувствую, вы заварили густую кашу, мадам.
Я?! Марина развернулась в его сторону и злобно уставилась в зеленые глаза Ященко.
Да, вы. А сейчас кормите нас сказками о каких-то фирмачах. Мы согласимся, допустим, а через полгода окажется, что мы все с потрохами принадлежим вам, Марина Викторовна!
Ну и фантазия у вас, господин Ященко, вам бы сказки писать! Если до кого-то плохо доходит, объясняю еще раз: жизнь Егора зависит от вашего решения, я не хочу потерять мужа из-за чьего-то упрямства и негативного отношения ко мне лично. А что касается идеи господина Ященко, то спешу заверить: мне чужого не надо, это все и так принадлежит моей семье, Марина обвела взглядом всех сидящих за столом они не смотрели на нее, опустив глаза в бумаги.
Нам нужно подумать, произнес Самсон. Нужно взвесить все и принять верное решение.
У вас нет на это времени, господин Самсонов. Если бы несколько лет назад Егор думал чуть дольше, вас лично уже не было бы в живых, это я вам говорю. Мы бы с Мастифом просто грохнули вас в том подвале, где держали за долги. Помните обстоятельства нашего знакомства? зло прищурилась Коваль, готовая испепелить его взглядом. Егор заплатил и вот вы сидите в его кресле и торгуете его жизнью, как последний коммерс китайскими шмотками. А вы, господин Щепкин? повернулась она к самому пожилому. Если бы Егор не помог вам и вашей жене попасть в лучшую клинику Израиля, вы были бы сейчас счастливым папочкой? А ваш сын, господин Ильинский, способный и талантливый мальчик, но, увы, инвалид, прикованный к коляске, мог бы учиться в Оксфорде, если бы не Егор? Или вы, господин Абаев. Если бы Егор не убедил меня послать моих ребят, чтобы отбить у каких-то отморозков вашу красавицу-жену, что осталось бы от нее? Сказать или сами догадаетесь? Поверьте, я никогда не опустилась бы до подобного разговора, никогда не напомнила бы вам всем о том, чем каждый из вас лично обязан Егору Малышеву, но обстоятельства вынуждают меня сделать это. А вы все сейчас сидите, опустив глазки, и ломаетесь, как целки. Что, грубо? Зато правда! Я даю вам три дня, больше, к сожалению, не могу, и очень надеюсь, что вы подумаете над тем, что я сказала, и сделаете все, чтобы помочь. Не мне Егору.