Он ошибался.
В день, точнее, ночь, когда у мамы случился первый приступ, Туман волонтёрил, вместе с отрядом разыскивая ушедшую из дома бабульку с Альцгеймером. Телефон вдруг завибрировал, зажужжал в кармане, как шмель. «Нашли? Другие нашли?» подумал было Туман радостно.
Оказалось, нет. Не нашли.
Алёнка это, неспящая в час ночи. Проснулась, захотела попить водички, пошла в коридор.
На маму напоролась.
Которая стоит у двери в туалет и пальцами по стенке водит. И не отзывается, как лунатик.
А потом
Она повернулась-таки к Алёнке. Да так, что та чуть в пижаму не напрудила. Почудилось, что глаза её, как у Волан-де-Морта, красным блеснули. А лицо белое-белое.
Алёнка взвизгнула, в комнату свою шмыг. И замок закрыла, как не делала никогда.
А мама у двери теперь стоит. И шуршит, и стучит, и скребётся зачем-то.
«Гарри Поттера на ночь пересмотрела», решил тогда Туман. Однако скорей пошёл домой. Тем более, что пропащую бабульку действительно, только что, нашла другая команда.
У Алёнкиной комнаты никого не было.
Туман прошёлся по квартире, остановился у маминой спальни. Дверь была приоткрыта. Тихо как мышь заглянул внутрь
Очертания мамы на кровати. Всё в норме, всё как обычно.
Туман хмыкнул.
«Ну, фантазёрка»
Подошёл к двери сестры и постучал.
Кто?
Дед Пихто. Я это, открывай.
Алёнка, сопя, открыла.
Но не успел Туман войти в комнату, не успел даже улыбнуться, как лампочка в коридоре лопнула. И из коридорной тьмы, позади, выстрелила рука. Вцепилась в лицо Тумана, словно лицехват из фильма про «Чужих».
Пронзительный Алёнкин визг.
Туман вывернулся из захвата.
Мам, ты чего?!
Вместо ответа хрупкая фигурка отскочила и с воплем бросилась на него.
Туман заполучил тогда уйму царапин и синяков. Алёнка, что по его команде опять заперлась в комнате, сидела у двери и ревела белугой. А он всё пытался спеленать собственную мать. Удерживал руки, изо всех сил стараясь не навредить ей, с полным ощущением, что мама с ума сошла.
«Это стресс, стресс Это всё из-за папы. Она успокоится!» отчаянно думал Туман, затаскивая маму, связанную бельевой верёвкой, в комнату.
Кое-как бросив её на кровать, дрожащий Туман встал рядом.
«Скорую надо скорую вызвать!»
Но, стоило ему достать телефон, как мама издала странный хрип и замолчала. Взгляд её приобрёл осмысленное выражение.
Ваня? Это это что такое?
Нормальная мама. Нормальные глаза.
Как это понимать?
Мама не поверила им. Ни капельки.
Хмуря брови, говорила: «Что за ерунда! Ничего не помню, не было такого, спала я просто! Ты чем лицо исцарапал?»
«Мам, это ты я хотел скорую»
«Скорую?! взвизгнула мама. Не смей!..»
И он не посмел.
Дня три всё было тихо. А на четвёртый приступ случился снова. Поздним вечером, ближе к десяти.
Все приступы с тех пор начинались примерно с этого времени, а прекращались под утро.
Так и появилась Мать-и-Мачеха.
На утро мама ничего не помнила. Бодро, как обычно, готовила завтрак, с аппетитом ела любимые конфеты, чмокала детей Да только Алёнка теперь ёжилась от поцелуев. Требовала, чтобы Туман заплетал косички, и старалась поменьше попадаться маме на глаза.
Мама не понимала, в чём дело. Туман же не знал, что делать.
Попробовал уговорить её на поход к психологу. Ну, виртуальный хотя бы, онлайн, чтобы поговорить о папе, рассказать о своих страхах быть может, так ей станет легче Мама же, услышав это предложение, оскорбилась до глубины души. Заявила, что она нормальная, всяким мозгоправам не верит, и не разговаривала с сыном два дня.
Она не помнила ничего, что с ней происходило. А происходило раздвоение личности, страшные дела.
Теперь почти каждые три-четыре дня всё повторялось по новой. Бывали, правда, и затишья: на день, неделю, две недели однажды Но Туман уже приобрёл привычку: прятал под вечер, пока мать не видит, всё острое, колющее, режущее и запирался в одной комнате с Алёнкой. Когда мама была в порядке, объяснял это тем, что одна Алёнка боится. Типа монстр в её комнате, под кроватью. Воображаемый. Даже, якобы из-за монстра, дополнительные замки в двери установил.
Мама хмыкала и не возражала. Не зная, что сама этим монстром является.
Так и жили. Адаптировались.
Видимо, стресс ударил и в голову Тумана: он адаптировался к ситуации, а не решил проблему.
Однажды Туман всё же решился записать крики Мачехи на диктофон, купить и расставить по комнатам мини-камеры, чтобы заснять то, что происходит. Но все попытки его пошли прахом: диктофонная запись вышла ужасной сплошь помехи, а камеры успели заснять лишь краткое, мутное мелькание силуэта в ночи. Техника оказалась явно некачественной, однако, поразмыслив ещё, Туман отказался от новых попыток добыть доказательства. Представил мамино лицо, когда она увидит и услышит всё, что происходит с ней во время приступа. Ведь она наверняка придёт в ужас и тогда Туман не знал, что будет. Переживёт ли мамино сердце такое потрясение? Или она решит, что ей и правда нужно лечиться, сообщит обо всём в больницу и в социальные службы, и их разлучат? Что будет со всеми ними? Ведь папы нет, других родных тоже, а они с Алёнкой ещё несовершеннолетние