Слишком много крупных поселений, рискуем наткнуться либо на мародеров, либо на зараженных, парировал Исайя.
Он стоял, как и положено, во главе стола все карты развернуты к нему. Его иссиня-черная кожа приобрела глинистый оттенок в сумрачном свете походных фонарей.
Зараженные так далеко не прошли бы мимо нас, лысый широкоплечий командир пехотных Спартанов Хуберт, или как мы зовем его Убер, поддержал позицию пехоты.
Все равно рискованно. На полпути Орадя по последней переписи там триста тысяч жителей было. Увяжутся за нами. У нас и без них беженцев почти сотня человек, напомнила Ромашка.
На самом деле командира мотострелкового взвода зовут Рамуне короткостриженая рыжая венгерка, руководящая отрядами БМП. Но армия всегда была полна сексистов, а потому назвать девчонку Ромашкой нам показалось достойным.
Это не аргумент. Мы возьмем к себе любого, кто изъявит желание пойти с нами, Исайя тут же напомнил, что цель нашей длительной экспедиции не только в спасении самих себя, но и в спасении нуждающихся.
А если они без машин?
У нас есть места в автобусах!
Места есть, а вот с пропитанием дела все хуже.
Я еще раз повторяю: мирных жителей не бросим!
Командиры недовольно переминались с ноги на ногу.
Но Ромашка права. Через Орадя не пойдем. Крупные города, как приманка для падальщиков, заключил Исайя.
Падальщики. С каждым прожитым месяцем мне казалось, что этот термин все больше подходит и нам: мы постоянно обнюхиваем все углы заброшенных домов в поисках продовольствия и медикаментов, собираем одежду и электронику, пытаясь перепаять ее во что-нибудь полезное. Спасаясь от людоедов, мы не заметили, как сами стали пожирать любые годные остатки своего мира.
Нам и здесь не следовало останавливаться, буркнул Бекер командир ракетно-зенитного комплекса «Роланд», которого мы все зовем на созвучный лад Пекарем12.
Пекарь с опаской поглядывал на темную улицу за окном, где дороги покрывались все более толстым слоем мокрого снега.
У нас нет выбора. В данный момент военврач оперирует мальца с аппендицитом, еще трое мучаются от переломов голеней с самого Будапешта, как бы ампутировать не пришлось. С десяток детей страдают от жара из-за гриппа. Насколько мне известно у двоих подозрения на пневмонию.
Исайя еще долго перечислял причины, по которым нам необходимо спрятаться под крышами бетонных зданий от промозглых ливней и снежных бурь. Я был благодарен ему за то, что он не приписал к списку причин перевала мою рожающую жену.
В том то и проблема, мы тащим за собой слишком много обуз, тихо произнес Пекарь.
Но в стоявшей вокруг могильной тишине, в которую все больше скатывается человеческий мир, его шепот был услышан каждым. И в каждом нашел какой-то отклик: поддержки или противостояния. Одно ясно как день: никто не остался равнодушным к его словам.
Хочешь сказать, что мы должны бросить людей и продвигаться в горы сами? Исайя расправил плечи и напряг мышцы спины, словно готовился к атакующему прыжку.
Могильная тишина превратилась в физически ощутимую, как когда соперники смотрят друг на друга на ринге перед боем без правил.
Их можно оставить здесь на то время, пока сами добираемся до Клужа. Мы же понятия не имеем, какими ресурсами обладает та база! С чего мы взяли, что они могут принять почти полтысячи человек? видно было, что Пекарь давно вынашивал эту мысль и произносил ее сейчас с напором лопнувшего гнойника.
Кто-то еще хочет оставить здесь людей? Исайя медленно оглядел присутствующих.
С минуту все молчали, смущенно переглядываясь друг с другом. Не тратьте усилия для создания видимости благородства. Будем честными: мы все задумывались над этим хоть раз. Вот только подумать об этом и привнести думу в реальность уже совершенно разные вещи.
Молчание прервал Убер:
Черта с два. Идем полноценной ротой.
Мы не оставим здесь людей. Они и дня не продержатся, поддержал Слюнки.
Расклад мнений был ясен: все те, кто имел среди пассажиров автобусов родственников, не собирался бросать их на произвол судьбы. У всех нас там были братья, сестры, родители, а то и рождающиеся сыновья. Кроме Пекаря и Ромашки. Им не так свезло, как остальным. Судьба развела их с семьями слишком далеко, чтобы можно было найтись посреди зарождающегося хаоса. Они стали одиночками. И с каждым прожитым днем становились все опаснее для нас, как люди, которым нечего терять.