Ну, так и работали. Как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь.
Так-так, после тяжелой заминки глухо буркнул отец. Значит, мы просто лебезили друг перед дружкой. А всамделишно не дружбанили. Так?
Сын неопределенно пожал плечами.
Выходит, так. Ты с Вовиком так же сябруешь?
Чего-чего?
Дружишь также со своими друзьями?
С друзьями может и как-то так. Но вот с Вовиком реально крепко дружим. Ну, а номер не помню потому что, ты ж знаешь, я плохо запоминаю Артем повернул голову в сторону булькнувшего ноутбука. О, погоди, папандос, он ответил.
Прочитав сообщение, тинэйджер повернулся лицом к отцу, который почему-то глубоко задумался. Легонько толкнул Николая Петровича в плечо: Петрович, напомни-как свой номер телефона. Я ему напишу, чтоб на твой звякнул.
Продиктовав номер, отец вышел на балкон. Открыл окно. Поежившись от приятного весеннего ветерка, закурил сигарету. Сделав пару затяжек, ушел в комнату.
Ну, ты скоро? Я уже два часа с ней сижу как олень!
Услышав слова Вована, доносившиеся из смартфона, Николай Петрович улыбнулся уголками рта. Тяжело опустился в кресло.
А ты не сиди как олень. По-деловому возразил Артем. Сиди нормально.
Не получается!
Чего так?
Да она какая-то фригоза.
Так ты ж ее не крути. Ты просто общайся Чего молчишь? А, понял. Тоже не получается. Ха-ха!
И дамы для вас ничегошеньки не стоят шепотом промолвил отец, резко вставая с кресла.
Бросив недовольный взгляд на сына, Петрович снова вышел на балкон. Закурил потушенную сигарету. Прикрыл дверь балкона, оставив маленьку щелку чтобы слышать, когда сын закончит разговаривать, но не слышать, что именно он говорит.
Артемке уже двадцать один. Взрослый молодой мужчина. Молодой. И уже взрослый. Всё впереди. А он всё еще вьюнош. Надменный, ни о чем серьезно не задумывающийся вьюнош!
Резко воткнув сигарету в наполненную окурками пепельницу, Николай Петрович вернулся в комнату. Подвинул кресло к диванчику, на котором играл в компьютерную игру сын. Усевшись в кресле, шумно положил ладони на подлокотники чтобы отвлечь Артема от игры. С беспечной улыбкой сказал: Это вот так вы и с дамами говорите крутите!
Это он. Я ему говорю: сначала про погоду, про житие-бытие. Или про качалку хоть. А он сразу в койку Тупак, да?
И это твой лучший сябр?
Кто-кто? поставив игру на паузу, сын скорчил надменно-недовольную гримасу. Колька-Петькин-сын, ты чё на бульбашинском языке всё трещишь?
Каком-каком?! с неожиданной резкостью пробасил отец. На бульбашинском?! Ты, сын, кажется, будущий экономист?
Так точно, не сразу ответил подавленный Артем. Экономист. Помочь, отец?
В чем ты поможешь? отец привычно усмехнулся, но сразу же стал снова крайне серьезным. Ты наших реальных товарищей считаешь бульбашами! А у них, кстати, товарищ экономист, заводы и колхозы пашут будь здоров! Не сравнить с нашей продвинутой Рашей!
Ну да. Могет страна. Петрович, ты не в настрое сегодня? Может, пивни чего-нибудь? сын вскочил с дивана, сделал шаг в сторону бара. Принести?
Могет страна, говоришь? тяжелым полушепотом переспросил Николай Петрович, глядя куда-то мимо сына.
Артем, мгновенно убрав с лица улыбку, медленно сел на место.
Почему такой тяжелый вопрос? И почему ему? Сыну! Студенту-второкурснику! Хочет ввести в свои дела с бульбашами?.. Почему же так мучает, прямо не скажет? Хочет просто подавить? Ну, что ж, Петрович Давай, попробуй!
Ага, папандос. Ты прав. Страна колхозников могет. Вот и колхозы держатся, и заводы.
Отец повернул голову, словно от резкого легкого удара. Посидел недолго в раздумье. Затем встал с кресла и неспешно направился к бару.
Вот, правильно, тинэйджер, глядя как отец вынимает из бара бутылку виски, расплылся в широкой улыбке. И два фужерчика достань, Петрович.
Петрович, будто послушный бармен, достал два фужера. Наполнил их до половины. Один подал сыну. Другой сразу же осушил залпом.
Эй! А чокаться!?
Не буду с тобой чокаться, с деланным укором ответил уже подобревший отец. Ничегошеньки ты не понимаешь.
Чего это! Я нормально учусь. У меня по экономике пятак на горизонте Ай, ну скажи-скажи: да-да, еще только на горизонте! Нет? Не скажешь?
Скажу. Экономист ты, может, и хороший
Не "может", а реально хороший. Папиан, давай-ка за это выпьем?