Я присел на корточки возле клетки. В самом деле, когти, которые в цирке и зоопарках лишь аккуратно подрезают да обтачивают, у Тихона были срублены под корень. И видно было запекшуюся кровь на лапах. Опираться на них Тихон явно остерегался, и вывод напрашивался самый безрадостный: как и говорил Виктор, лапы зверю успели перебить. Как они это делали битами, стальными прутами или чем-то еще я даже не в силах был себе представить. Но от одной мысли о такой экзекуции меня передернуло. Неудивительно, что Тихон глодал бананы и едва слышно постанывал. Мы на его месте, наверное, в голос бы выли.
Ключи от клеток, Заяц сунул мне в руку увесистую связку. Только дальше-то что?
Он не договорил, но я понял. Этот момент мы и впрямь не очень себе представляли. Вызволить Тихона, а дальше? Мы ведь не дрессировщики и никогда с ним не общались вне клетки. Первоначально Серега предполагал, что перед экзекуцией медведя усыпят, и тут-то мы и нагрянем. Но время все поломало, и ясно было, что никаких ампул со снотворных нам здесь не предложат. А если и найдем, то кто будет ставить укол и сколько придется ждать? И потом что делать со спящим Тихоном? Особым толстяком он, конечно, не был, но наверняка весил килограммов за двести. Даже окажись здесь подходящие носилки, нам было бы их не поднять.
Может, спросить у того клоуна, как они собирались его забирать?
Думаешь, он скажет?
Может, и скажет, только что толку, я помотал головой. Думаю, способы у них тут изуверские. По любому нам придется поступить иначе.
Как?
Ну я понял вдруг, что сейчас скажу страшное. Он же узнал нас, сами видите
И что?
Я просто открою клетку и выпущу его.
С ума сошел?
Ты можешь предложить что-нибудь поумнее?
Эд! Он же хищник! У него же эти Инстинкты! Уверен, что он не кинется на нас?
Я честно пожал плечами.
Вот-вот! А его тут уже крепко обидели.
Не мы же.
Думаешь, он будет разбираться? Все-таки он животное
Вы вот что я старался говорить ровно, но смотрел все равно чуть в сторону, опасаясь встретиться глазами с ребятами. Боялся, что дрогну в последний момент, что уговорят и уломают. В общем, отойдите подальше, а я ему сахар дам, выпущу и поведу на выход.
Эд, ты рехнулся! А если он не пойдет?
Ну, да. У него ведь лапы перебиты.
Я понял, что снова свирепею. Делать-то было все равно нечего, а эти двое еще и давили на психику. Будто я сам не боялся и не сомневался! Но выбора-то у нас по любому не было. Раз уж пришли да решились, то нечего было и нюни распускать.
Шагайте на крыльцо, а мы за вами подтянемся.
Эд, давай другое что-нибудь придумаем! Димка Зайцев это почти пропищал. Хорошо, охранник его не слышал вот бы поржал да похрюкал в свой скотч.
Я взглянул на медведя. Он уже не жевал, шумно всхрапывал, глядел на нас и, казалось, прислушивался к разговору. Может, даже что-то такое понимал. Но как в цирке меня снова поразили его глаза бесконечно тоскливые, с предательской влагой в самых уголках. Словно Тихон понимал, о чем мы тут сговариваемся, что застряли в полшаге от того, чтобы бросить его и свалить. А еще я рассмотрел на его морде белесые соляные дорожки от глаз до самой груди. Черт! Сколько же он тут плакал днями и ночами! Может, сны какие видел про цирк, про манеж, про своих друзей. Возможно, и мы к нему приходили в этих снах вот так же в роли долгожданных спасителей, а теперь приперлись наяву и включили обратный ход. Потому что самым банальным образом перепугались. И не кого-то там, а самого Тихона, которого как раз и собирались освобождать
Все, сипло проговорил я. Идите, я его к вам приведу.
Эд, погоди
Как сказал, так и будет! я решительно начал перебирать ключи на связке, и ребята шарахнулись от меня прочь, торопливо засеменили к выходу.
Стоило мне вставить подходящий ключ в замок, как совсем рядом заскулил енот. Этот, видать, сразу просек все до единой ноты. И ясно было, что он уже побывал в деле, на собственной шкуре оценив все прелести собачьей травли. Даже густая шерсть не могла скрыть следов ссохшейся крови и свежих ран. Можно сколько угодно сомневаться в наличии разума у животных, но этот зверек стопудово понимал, что именно я собираюсь делать. Подобно Тихону он тоже не хотел умирать потому и метался по своей клетке, шурша и поскуливая, то и дело вскидывая на меня свои черные умоляющие глазки. И последний олух понял бы, о чем он просит, на что надеется. А я и не собирался ломаться. В самом деле, если собираешься освобождать огромного медведя, глупо бояться кроху енота. Я отворил обе клетки, но первым дал свободу еноту. Он выскочил не сразу лишь с третьей попытки словно боялся поверить улыбнувшейся удаче. Сперва сделал шажочек вперед, тут же шарахнулся назад, черными глазенками стрельнул в мою сторону, словно проверял, не караулит ли его какой подвох.