Девушка вынула гладкие ноги из воды и подтянула колени к подбородку. В такой позе она казалась статуей, которой щедрый скульптор пожертвовал бриллианты вместо глаз.
Нет, изрекла Вильма. Я не довольна. Мне не нравится позиция Кота в этом деле ты говорил с ним по душам?
Только что. Мне показалось, что он не доверяет Феликсу.
Вильма тряхнула кудрями. Из ее глазниц струились темнота и сияние одновременно.
Феликс слишком труслив, чтобы вильнуть в сторону, но с самим Котом будь поосторожнее он тебя недолюбливает.
Девушка ловким, сильным движением поднялась на ноги, не стыдясь, стянула с себя мокрый купальник (черт возьми, зачем тогда было его надевать подумал Лейтен) и зашвырнула яркую тряпицу в угол.
Потом неспешно вытерлась ладонями и надела белье и комбинезон.
Когда видишь то, что могу заметить только я, остальное не имеет особого значения.
Тони переварил двусмысленный намек, но ничего не ответил. Она улыбнулась снова слишком широко, поэтому не очегь красиво.
Новая оболочка лучше, чем старая, та уже начинала тебя полнить.
Это не надолго, максимум на две недели, машинально отозвался Лейтен.
Иногда мне кажется, будто неподалеку околачивается оживший труп сына этой самой дивы.
Чья-то тень то ли Кота, то ли Феликса Новаковского, снова мелькнула по ту сторону стеклянной перегородки, но музыка глушила чужие шаги. Монотонное бренчание струн складывалось в изменчивую мелодию и навевало почти приятную тоску.
Пошли в мою комнату, поболтаем без лишних свидетелей.
На этот раз в коридоре было пусто ни следа чужого присутствия. Они дошли до внутреннего подъемника, клеть послушно поползла вверх, стена раздвинулась, пропуская. Вильмина комната располагалась у самой поверхности. Сквозь прозрачный непробиваемый купол круглого отсека струился мутный свет пасмурного дня. Никаких признаков мебели, только роскошный толстый ковер ночного цвета, задвинутый в стенную нишу кейс с инструментами и расплющенная оболочка надувного матраса у стены. Лейтен знал, что Вильма избегает рассматривать свое лицо. Пустота ее временного пристанища напоминала ангар для дорогого устройства.
Полуденный пейзаж за стеклом оставался удивительно четким, как картина гиперреалиста низко нависшая пелена облаков, серо-зеленая поверхность трясины, редкие и невысокие свечи мертвых стволов.
Зубчатая стена леса торчала вдалеке, подпирая унылое небо. Твердый грунт небольшого острова, окаймленного болотом, почти не просматривался его скрывали выступы конструкции. Странную неподвижность мертвенного пейзажа подчеркивало полное отсутствие птиц и даже мелкого гнуса. Понемногу навалилась осязаемая тишина. Лейтен непроизвольно дотронулся рукой до стекла ему казалось, что он видит голограмму, хотя пейзаж по ту сторону купола, без сомнения, оставался настоящим.
Крыша отсека торчал над трясиной словно пуп.
В документах на аренду это место называется «Сонный остров».
Зачем понадобилось забираться в такую дикую глушь?
Феликс все твердил, что скопления людей влияют на точность его приборов. Хорошо и то, что это место никак не связано с Эламом.
С Эламом связано все, великий Элам суть тавро на нашей голой заднице, которое можно смыть разве что кислотой, но и тогда останется шрам от ожога грубый и безобразный.
Хватит!
Вильма замолчала, устроилась на ковре и поджала ноги.
Тебе повезло, хмуро добавила она. Тебя трудно поймать. У тебя нет запоминающегося лица.
Зато у меня нет и твоих талантов.
Лесть очень грубое и жестокое орудие, Лейтен. Чего на этот раз ты хочешь?
Прокрути всю историю заново. Меня интересуют финансовые расчеты.
Ты и так в курсе.
Хочу еще раз услышать от тебя.
Как скажешь. У нас классическая ситуация все или ничего. В пассиве десять тысяч кредо, потраченных на незаметный вывоз Константина, пять тысяч за аренду Сонного острова, тридцать тысяч Феликсу Новаковскому за манипуляции и советы, еще двадцать тысяч на оборудование, перевозки и прочие расходы. Круглых восемьдесят тысяч убытков мы практически опустошили счет нашей дутой компании.
Что в активе?
Полмиллиона от заказчика, если ты найдешь архив. Неучтенное число кредо, которое можно получить из семейных денег, некоторое время оставаясь в шкуре близнеца.