Никак Диснейленд в Тамбове открылся? состроумничал я.
Хуже! сказал он в припадке почти конопельного смеха (так, сейчас начнётся, подумал я, готовясь к худшему), я попал во Французскую революцию!
Что значит «попал»? задал я дежурный вопрос, хотя немного уже представлял, что такое попасть.
Когда я от тебя ушёл, я мало что осознавал вроде иду по улице и иду а потом пригляделся: дома какие-то не такие, дальше костры, гильотины, толпы людей, конные всадники один и погнался за мной, я бежал по лабиринтам узких улиц, мощёных булыжником, по деревянным тротуарам, всяческим трущобам, по каменному мосту, с краю которого я прыгнул не в воду, а просто там какая-то насыпь
Он перевел дыхание, рассматривая меня, как будто ожидая некоего поощрения.
И что же? тоном следователя сказал я.
Всё, улыбнулся он, я очнулся под мостом у нас под Студенцом, полчаса вылазил оттуда по помойке, репьям и колючкам.
И ты этим, как я вижу, доволен?
Да.
Хорошо, сказал я без иронии и даже не тоном психиатра, на всё говорящего «олл коррект», а действительно почувствовав какое-то полное умиротворение. Война, революция, Медный всадник, князь Мышкин, Раскольников, Митя Карамазов ну да, мой Саша, подсознание человека работает с героическими вещами. Хорошо, когда не страшно. Герой не должен бояться
Он зевнул.
Был уже пятый час и мы легли спать.
«Как бы он мне глотку не перерезал», всё-таки мелькнула проклятая мыслишка, и я приподнялся на локтях посмотреть на него.
Не бойся, сказал он, будто прочитав мои мысли, нормальный О. Фертов.
Верю.
***Конечно, поутру мы шли не в школу на практику, как подобало, а в ближайшую «рыгаловку» на автовокзале. Состояние было отвратное. Даже и пить, даже и пива не хотелось да и опасно мало ли что Всё вокруг было если уж не совсем страшным, как вчера, то неустойчивым, подозрительным
Вот у Шопенгауэра, пытался разглагольствовать я, судорожно, но долго подыскивая слова и забегая собеседнику наперёд, наглядная (в буквальном смысле наглядная!) картинка мира как представления: если все сдохнут, останется только одна какая-то одноглазая калека-букажка, то мир будет существовать, не пожухнет, поскольку ею воспринимается, а уж если выколоть, то всё. По мне, реальность она как абстрактные узоры на обоях чтобы увидеть в них смысл (например, зловещий) нужен человек дядюшка, ау! ищу человека! да в определённом состоянии например, с похмелья.
О. Фертов равнодушно хмыкнул.
У меня так доходило до того, продолжал неизвестно для кого говоривший оратор, что я, отливая с будунища в тесном санузле, узрел через клеёнку на стене посредством не понять откуда возникшего эффекта так называемой 3D-медитации трёхмерное пространство ясное, прозрачное и просторное
А как лик-то возник! внезапно оживился и он.
Один раз как водится, во время похмельной бессонницы мы смотрели дедов ящичек (у него ещё звука не было), и вдруг на не очень динамичной картинке какого-то фильма я увидел лик типичный древнерусский Спас он, естественно, не был явлен по ТВ как таковой, а как бы смутно проступал, как будто выключили телевизор старый советский рыдван, и на погасшем экране горят рудиментарные цветные пятна. Я хотел сказать О. Фертову, но не стал его пугать и так было страшновато. «Видишь?» сказал он. «С прямым тонким носом, почти как у тебя», сказал я, пытаясь даже пошутить, чтобы не помешаться в этот миг рассудком взгляд был невыносим. «Да» сказал он, и вскоре лик растворился.
«Да» повторил я теперешний, вздыхая, и уж в уме клялся себе и товарищу, что никогда больше не притронусь к этой мерзкой Молоко это варёное с детства ненавижу, а тут ещё пахучее. А свекольный напиток?.. тьфу! И чайник! «Эх, не с того»
Однако главное, как оказалось, не в воздержании-невоздержании, а в том, что тогда в нас проник сам вирус измены, вселился (или просто проснулся, активизировался внутри) этот метафизический страх, и теперь уже нельзя беззаботно наслаждаться ничем, даже вином, нельзя быть уверенным ни в чём, даже в таких обиходно-бытовых вещах, как трёхмерное пространство и линейно текущее время и, соответственно, даже в собственном существовании в них. Всё какое-то непрочное, неоднозначное, странное и страшное как для Кастанеды-воина, которого дед Хуан заманил и объегорил, увидевшего и понявшего другое, откуда уже возврата нет Впрочем, тогда мы об том ещё не читали тут что-то не до чтения