Конечно, кто-то уже поспешил передёрнуть рукоятку, и зацепил соседа лезвием. Раздался щелчок, потом крик, и следом все ругательства хисса в одной фразе.
И на язык попробуй! захохотал Сенька.
Потом они рубили толстые соломенные снопы. Если правильно держать меч, то получается разряжать лезвие прямо в сноп, и солома вспыхивает. До конца первого занятия сожгли все снопы и надышались дымом.
Потом еда. На приём пищи отводится время закипания чугунного чайника с водой. Меню немного поменялось: к распаренному климсу добавились разваренные шкурки какого-то животного. Водой из закипевшего чайника повар разбавил какой-то кисель до состояния компота, и всем досталось по кружке. Это отвар из водорослей, здесь это вроде чая.
Дружище, тихо обратился к повару Сенька, а какой дурью тут у вас повышают настроение? Душе хреново, на гадости тянет сигарет нет, ни у кого тоже нет, все сигареты у всех промокли в этом долбаном бассейне. Эти ваши пилоты по-другому людей приземлять не умеют? Короче, шо у вас тут курят?
Дран, коротко ответил повар.
Так, дран! обрадовался Сенька, Растолкуй.
И повар растолковал. Дран это курительная набивка из шерсти ыка. Ык это такой камышовый баран, его шерсть и курят. Сенька опешил шерсть, курить!? Да, шерсть, а что ещё с него курить? Ык питается только болотным камышом, поэтому шерсть у него особенная. Сенька пожелал испробовать, но этого зелья здесь ни у кого нет, это товар дефицитный. Испей лучше хвойного отвара, здоровее будешь. А от драна, говорят, баранье слабоумие приходит, если злоупотреблять. А если не злоупотреблять, а понемножку, то нападает сатанинский голод, позволяющий сожрать любую дрянь, так что приходится злоупотреблять, если уж начал. Ну, а отсюда слабоумие. Испей, дурак, хвойного.
5-
Сколько дней уже прошло? По местному времяисчислению, шесть Свечей. Свеча это мера суток. Отмеряется свеча от восхода до восхода одного трудно заметного объекта вертикально вытянутого тускло светящегося пятна в небе. Оно и называется Свеча, поскольку похоже на язычок пламени. Это нечто светлое, единственное, что слабо видно сквозь бледные волны небесного сияния. Оно находится где-то в космосе, и по его появлениям из-за горизонта можно отсчитывать обороты планеты, то есть, сутки. Нужно только научиться видеть Свечу в океане неба. Шесть раз взошла Свеча с того времени, как Феликса занесло на Пра-Мерцану потоком Замороженной Плазмы (ЗП)
Каждый день они рубили мечами снопы соломы, а потом ходили строем в ближнее поле, полузаросшее хвойным кустарником, и там рвали травяной сухостой, чтобы навязать новых снопов для тренировок.
Сенька, таки, раздобыл где-то порцию драна, и накурился, что было ощутимо по мощному угару палёной шерсти. Как он смог это перенести, неведомо, но потом ему стало так хорошо, что он был готов горы свернуть, и всю свою мнимую мощь он употребил на домогательства к обеим девушкам Дайве и Жене. Все мужики делали ему замечания, но Сенька обратил внимание, почему-то, только на пару слов от Феликса, тоже сказанные им в защиту порядка в коллективе.
Слыш, Эдмундович! зашипел Сенька, ты Женьку мял, и с меня посмеивался! И теперь её от меня отжимаешь! Не хорошо так, братан Сам попробовал уступи другому!
Ну, ты и дурак! восхитился Феликс, Что я попробовал?
Да как ты обжимался с ней в рукопашной, первый раз тогда
Обкуренного Сеньку разозлило его бывшее поражение от Феликса в тренировочной схватке, которое привело потом к тому, что Женька оказалась в спарке со Стояновым. Особо обидно было то, что Сенька сам это условие и придумал.
Ну, дурак, повторил Феликс, ты же сам
Сенька выхватил нож. Все мужики бросились к нему, но ветеран зоны немедленно принялся яростно и профессионально размахивать им во все стороны, вынудив всех отступить на почтительное расстояние. Ну, вот, нажил себе врага, подумал Феликс. Вызвать его на дуэль, и прирезать, пришла в голову мысль. А если прирежет он? так он всё равно попробует сделать это когда-нибудь.
И тут появилась Женька с ведром воды, и окатила водой Сеньку. А Феликс уже ждать не стал, и в прыжке опрокинул Сеньку на пол, и вырвал нож у него из рук. А потом его выволокли из казармы наружу, совершенно ещё не зная, что с ним дальше делать, бросили на землю, и встали над ним, уставившись на него, и ожидая, как он себя поведёт. А тот медленно подвёлся и сел.