Я выждал, когда он повернется и окажется спиной к входной двери, проскользнул внутрь и сзади положил руку ему на плечо.
-- Замри, парень! Это ограбление!
И не успел договорить, как уже лежал мордой в пол, радуясь, что на линолеум еще не успели натащить грязи, а Боцман сидел на мне верхом и деловито защелкивал на моих запястьях наручники. Я вывернул шею:
-- Боцман, твою мать! Он ахнул:
-- Ты?!
Мгновенно сбросил с меня браслетки и рывком поставил на ноги.
-- Что такое, Дима? -- спросила из узкого зарешеченного окошка кассирша.
-- Все в порядке! Какой-то алкаш думал, что это палатка!
И -- мне, быстрым шепотом:
-- Машина есть?
-- Есть.
-- Я сейчас ей скажу, что хочу налить кофе. Она откроет дверь. Сразу бей меня по кумполу и входи. Кнопка тревоги у нее под столом слева. -- Он сунул мне тяжелый газовый пистолет, похожий на кольт 38-го калибра. -Только без дураков бей. Пушку потом брось, пальцы сотри. Начали!
-- Боцман! -- изумился я. -- Обалдел?! В самом деле решил, что я хочу взять вашу вшивую кассу?!
-- А нет? -- спросил он, словно бы даже разочарованно. -- Тогда здорово, Серега!
-- Здорово, Димка! Мы обнялись.
-- Опять этот пьяный? -- спросила кассирша, пытаясь углядеть через свою амбразуру, что происходит в предбаннике. -- Может, наряд вызвать?
-- Не нужно. Просто старого друга встретил.
-- Скажи, чтобы она вызвала тебе подмену, -- подсказал я.
-- На сколько?
Я немного подумал и ответил:
-- Повезет -- навсегда. Не повезет -- лет на двадцать.
-- Какие дела?
-- Узнаешь.
-- Чечня?
--Нет.
Больше он вопросов не задавал. Так уж у нас повелось. Все знали: придет время -- скажу.
Мы смотались на "патроле" за сменщиком Боцмана, потом заехали на Фабричную -- Боцман переоделся и взял паспорт. Из автомата позвонил на работу жене, сказал, что уедет ненадолго в Москву.
-- Недели на две, -- уточнил я.
-- Недели на две, -- повторил он в трубку, немного послушал и сказал: -- Я тебя тоже...
И вышел из будки.
На обратную дорогу мы потратили больше трех часов, хотя Валера шел на такие обгоны, что мы с Боцманом судорожно хватались за ручки и упирались ногами в пол, ожидая лобового удара. Но дело Валера знал не хуже Тимохи.
В Подольске мы довольно быстро нашли дом Дока, но на звонки никто не отвечал. Позвонили в соседнюю квартиру. Какая-то тетка долго рассматривала нас через дверной глазок, расспрашивала, кто мы и что, а потом все-таки сказала, что доктор Перегудов сейчас на дежурстве, а работает он на центральной подстанции "Скорой помощи". Но доктора Перегудова там никто не знал. Санитар Перегудов -- да, есть, а доктора нет.
-- Он сейчас на вызове, -- сообщили нам в диспетчерской. -- Вот-вот должна вернуться машина.
"Вот-вот" растянулись на полчаса. Наконец во двор подстанции въехала "скорая", дежурный врач пошел в диспетчерскую за новым нарядом, а два санитара присели на скамейку и закурили из красной пачки "Примы". А в Чечне Док курил "Мальборо". Такие-то вот дела.
-- Доктор Перегудов! -- строго сказал я, подойдя к скамейке. -- С этой минуты вы уволены без выходного пособия!
Узнав нас, он заулыбался, но все же спросил:
-- За что?
-- За служебное несоответствие. Хирургу таскать носилки -- это все равно что генералу чистить картошку.
-- Жрать захочет, так и почистит, -- рассудительно ответил Док. -- А что было делать? -- объяснил он, когда мы, покончив с его делами, двигались к Москве. -- В подольских больницах вакансий не было, а ездить каждый день в Москву -- на дорогу больше потратишь, чем заработаешь. Вот и устроился санитаром. А что? Работа грязная, но вполне честная.
-- Вот примерно такая работа нас всех и ждет, -- сказал я, но в подробности вдаваться не стал. Да и не при водителе же это делать. -Валера, -- попросил я его. -- Тормозни у автомата.
-- Зачем? -- спросил он и из бокса между передними сиденьями извлек трубку какого-то крутого телефона. -- Звони. Хочешь -- в Лондон.