-- Ты прямо ковбой! Лихо! Дай попробовать!
-- Ну, попробуй, -- сказал я и на всякий случай отошел подальше.
Майор примерился к кнуту, с форсом размахнулся и врезал себе по заднице так, что бросил кнутовище и обеими руками схватился за ожженное место.
Полковник Голубков, подоспевший от вертолета, только головой покачал.
-- Пацаны, да и только!.. Беги переодевайся, -- кивнул он мне. -Волков встретится с тобой в двадцать пятнадцать.
-- К чему такая спешка? -- удивился я.
-- К тому. Есть свежая информация. Зафиксирован телефонный звонок. Завтра с компаньоном Назарова встречается какой-то тип. Скорей всего -эмиссар КПРФ. Вероятно, будет договариваться о встрече с самим Назаровым. Нужно успеть предотвратить этот контакт.
-- Но я не могу так сразу. Надо найти, кто бы меня подменил. Стадо без присмотра не бросишь.
-- Боже ты мой, какой только ерундой не приходится заниматься!
Голубков, конечно, не совсем так выразился, но в этом смысле. Он повернулся к майору:
-- Вадим Алексеевич, километрах в пятнадцати отсюда воинская часть. ПВО. Мы тебя высадим возле нее, возьмешь у командира машину и двух солдат -молодых, деревенских. И привезешь сюда. Пусть ходят за стадом, пока Сергея не будет. А не будет его дней десять. Сам потом доедешь до Луховиц, а там электричкой до Москвы.
-- Где же они будут жить? -- спросил я.
-- Палатку поставят. У тебя связь с ребятами есть?
-- Адреса. У Артиста, Мухи и Трубача -- телефоны.
-- За сколько ты их сможешь собрать?
-- Ну, дня за три.
-- Отставить. День -- на все. Послезавтра вы должны вылететь в Никосию. Самолет в восемнадцать тридцать из Шереметьева-два.
-- Больно ты шустрый, Константин Дмитриевич! Док в Подольске живет. А Боцман вообще в Калуге.
-- Получишь машину. Хорошую. И с хорошим водителем. С рассветом выедешь, быстро обернешься.
-- А загранпаспорта, визы, билеты?
-- Не твоя забота. Три минуты на сборы. Паспорт не забудь!..
В избе я натянул джинсы и коричневую кожаную курточку, купленную по случаю в Грозном у какого-то турка, сунул ноги в кроссовки, показал Ольге, где лежат деньги -- остатки моего последнего офицерского жалованья.
-- Опять в Чечню? -- упавшим голосом спросила она.
-- Ни Боже мой! Совсем в другую сторону. На Кипр.
-- Не врешь?
-- Разве я тебе когда-нибудь врал?
-- А то нет? Всю дорогу. "Рекогносцировка, рекогносцировка"! А потом я узнаю, что за твою голову назначили миллион долларов.
-- Жалко, ко мне не пришли. Я бы, может, и продал. А что? С миллионом баксов можно и без головы прожить. Живут же многие. Было бы куда водку лить.
-- Куда же ее лить, если рта нет?
-- Никаких проблем! Можно и через задницу. Как водители-дальнобойщики. Засадил клизму граммов в двести -- и запаха никакого, и полный кайф! Извини. Шутка, конечно, казарменная. Больше не буду. Ну, постараюсь!
-- Да я уж привыкла... В том месте, которое ты назвал Кипром, -- там действительно не стреляют?
-- Да они и слова такого не знают! -- заверил я. -- Они сиртаки танцуют, когда им стрелять.
-- И что ты там будешь делать?
-- Что и все. Танцевать сиртаки.
-- Перед отлетом заедешь?
-- Не знаю. Может быть. Постараюсь. Я поцеловал ее и Настену, обнял Тимоху.
-- Как же вы будете без меня? -- спросил он, и в голосе его была такая тоска, что мне стало не по себе.
-- Без тебя, Тимоха, нам будет, конечно, очень трудно, -- ответил я. -Но у тебя сейчас другая задача -- приходить в норму. Чтобы к нашему возвращению стометровку за десять секунд бегал. Приказ ясен?
-- Так точно, капитан!
-- Так-то лучше...
Минут через десять после того, как мы взлетели, вертолет снизился у КПП воинской части, о принадлежности которой к ПВО говорили огромные полусферы радаров. Здесь майор Васильев выпрыгнул, а мы взяли курс на Москву.