А что было в девяносто первом? Когда-нибудь на экзаменах по истории школьники будут ковырять в носу, раздумывая, как ответить на этот вопрос. Но сейчас, в девяносто шестом, это еще не было историей. В девяносто первом был первый путч, ГКЧП-1. И громоздкая машина КГБ промедлила с выбором. Это и было началом ее конца. И Управление, в которое отбирались самые надежные кадры, было призвано стать важным мозговым центром новой структуры государственной безопасности, стопроцентно лояльной к новой власти.
Нифонтов и сообщил Голубкову, что тот включен в группу, которой будет поручено срочное и важное дело.
-- Какое? -- полюбопытствовал Голубков, рассудив, что этот вопрос он вполне имеет право задать.
-- Понятия не имею, -- ответил Нифонтов.
-- А почему решил, что оно срочное и важное?
-- Очень просто. Следи. Полчаса назад шеф приехал в Управление. Мрачнее тучи. В форме. Значит, был наверху. Сразу приказал сформировать группу. Значит -- горит. Включили троих из аналитического отдела, трех международников, а от нас меня, тебя и майора Васильева. Обычно берут по двое. Значит, дело важное. И сдается мне -- какое-то необычное. Больно уж шеф вздрючен. Пошли, через пять минут он будет давать установку. Вопросов не задавай, -- предупредил Нифонтов уже возле кабинета Волкова. -- Он этого очень не любит. Считает: сначала разберитесь, а потом приходите с вопросами, если они возникнут...
На таком совещании у начальника Управления Голубков присутствовал впервые, и его крайне озадачила манера, в которой Волков изъяснялся. Через слово мелькало: "объект внимания", "фактор угрозы", "директриса поиска", "рычаг воздействия". Эту профессиональную терминологию Голубков сдавал когда-то в училище, но с тех пор не было ни одного случая, чтобы возникла нужда ею воспользоваться. Да и не поняли бы его офицеры. Вздумай он таким образом ставить им боевую задачу, кто-нибудь обязательно бы сказал:
-- А теперь, товарищ полковник, своими словами, пожалуйста...
Оперативка длилась минут двадцать, но Голубкову показалось, что прошло не меньше часа. Наконец Волков сказал:
-- Таково задание в общей форме. Все материалы вам будут розданы. Изучайте. Начальником группы назначается Александр Николаевич Нифонтов. Курировать вашу работу буду лично я. Дело сверхсрочное. Если вопросов нет, все свободны.
Вопросов ни у кого не было. Как ни странно. Ну и дела!
Вернувшись к себе, Голубков минут пятнадцать простоял у окна, анализируя услышанное и по привычке пытаясь выделить главное, но не почувствовал ничего, кроме усилившегося раздражения. "Объект особой социальной значимости". "Треугольник интересов". "Нестандартно сложившаяся ситуация заставляет нас искать нетрадиционные подходы к разрешению проблемы". Тушите свет!
Голубков пересек коридор и без стука вошел в кабинет Нифонтова. Тот сидел за столом и листал какое-то пухлое досье.
-- Послушай, Александр Николаевич, у меня такое ощущение, что я все это время газетную бумагу жевал. Он всегда так ставит задачи? "Несанкционированное перемещение объекта"!
-- А как, по-твоему, он должен был сказать?
-- Да так и сказать, как есть.
-- Ну-ну, сформулируй.
-- Пожалуйста. Задача: выкрасть с территории некоего ближневосточного государства объект особой социальной значимости и доставить в Россию. И все понятно.
-- Ты по-солдатски рассуждаешь.
-- Я и есть солдат.
-- А тут нужно быть и дипломатом. Скажи тебе "выкрасть", ты и отдашь такой приказ. А если не выкрасть, а выманить? Или угрозой заставить вернуться в Россию? Или создать условия, при которых он сам захочет вернуться? Или еще как? "Выкрасть" -- это как раз последний вариант, крайний. Твоя задача -- переместить объект. А как ты это сделаешь -- решать тебе. Верней, всем нам.
-- Что это за ближневосточное государство? -- спросил Голубков.
-- Кипр.
-- А кто этот объект?
-- Аркадий Назаров.
-- Какой Назаров?.. Погоди.