Тот самый?
-- Тот самый.
-- Который во время первого путча вытащил с биржевиками российский флаг в сто метров и нес его к белому дому?
-- Он.
-- И который...
-- Да.
-- Но он же погиб! Вместе с сыном. При взрыве его яхты где-то в Германии.
-- В Гамбурге.
-- Правильно, в Гамбурге. Еще перед первым туром выборов. Об этом во всех газетах было, и по телевизору передавали, сам видел.
-- А заметки, что он уцелел, не видел?
-- А были?
-- Были. В наших газетах -- мельком. На Западе, конечно, побольше.
-- Как же я мог их пропустить? -- озадачился Голубков.
-- Потому что тебя это не очень интересовало, -- объяснил Нифонтов. -А кого интересовало -- не пропустил.
-- Каким образом ему удалось уцелеть? Яхту же вдребезги разнесло!
-- Его выбросило через фонарь капитанской рубки на соседний сухогруз. Рано утром сухогруз снялся с якоря и ушел в Испанию с грузом удобрений. Матрос обнаружил Назарова среди мешков. Отправили вертолетом в госпиталь в Бельгии. Там он назвался чужим именем. Поэтому не сразу нашли.
-- А как нашли?
-- Вычислили. В частной клинике под Цюрихом уже года три лечится его вторая жена, Анна. Яхта, кстати, тоже называлась "Анна". Он должен был ей сообщить, что остался жив. Ну, понятно: чтобы с ума не сходила от горя. Он и позвонил, из госпиталя, как только немного оклемался. Наши звонок перехватили. Остальное -- дело, как говорится, техники. Да он после госпиталя и не скрывался. В Париже дал пресс-конференцию. На вопрос, кого подозревает в покушении, ответил: у него есть предположения, но доказательств нет, поэтому воздержится от комментариев. После этого попытался исчезнуть. На частном самолете перелетел в Афины. Самолет арендовал его друг и компаньон Борис Розовский, в Гамбурге он называл себя Петровым. Оттуда переплыл на Кипр. Но наши уже глаз с него не спускали.
-- Наши -- кто? -- спросил Голубков.
-- Ну, кто. Какие-то детские вопросы ты задаешь.
-- "Контора"?
-- Я тебе этого не говорил.
-- Они и взрыв устроили?
-- Да. И двоих потеряли. Радиста -- его внедрили в команду яхты еще в Англии. И второго -- он под видом бармена проник на борт и заложил бомбу.
-- И не успел уйти?
-- Судя по всему, да. В этих документах про него есть. Его случайно задержал Назаров.
-- Понятно... Цель покушения?
-- Слишком много знал. Боялись, вероятно, что начнет выступать.
-- Кто боялся? Нифонтов усмехнулся:
-- А вот этого, Константин Дмитриевич, я тебе сказать не могу. Потому что не знаю. А знал бы -- тем более бы не сказал. Видно, тот или те, кому было чего бояться. И у кого достаточно власти, чтобы отдать такой приказ. Причем это не первое покушение. Была попытка -- три года назад. Тогда дело замяли, а тут уж -- шум на весь мир.
-- Значит, "контора" напортачила, а разгребать нам?
-- Для того и существует наше Управление, -- подтвердил Нифонтов. -Кто бы ни напортачил, а разгребать приходится нам.
-- А для чего вообще нужно было это покушение? Жил себе человек, молчал.
-- Кто может предсказать, сколько он будет молчать!
-- Теперь уж точно долго не будет. После того как убили его сына...
-- Потому ситуация и стала форс-мажорной, -- заключил Нифонтов.
Голубков с сомнением покачал головой:
-- Не сходится. Яхту взорвали три месяца назад. А форс-мажор -- только сейчас?
-- Быстро соображаешь, -- одобрительно кивнул Нифонтов. -- Поступила информация: на контакт с Назаровым пытаются выйти третьи лица. Это и делает главным фактор времени. Возьми, Константин Дмитриевич, это досье, я его уже просмотрел. Тут много любопытных материалов. В том числе и те, что переданы гамбургской криминальной полицией. Вникай. Через два часа соберемся всей группой, будем думать, что делать.
В этот день просидели в кабинете Нифонтова до десяти вечера.