И свидетелей у тебя вон сколько! Пристрелил бы -- и дело с концом. Тоже мне, спецназ хренов!
-- В следующий раз так и сделаю, -- пообещал я.
-- Не будет у тебя следующего раза. И ни у кого из вас не будет. Вы разжалованы и уволены из армии. Вчистую.
Я даже засмеялся.
-- Не складывается, товарищ генерал-лейтенант. Это все равно что приказать: отрубить голову и повесить. Если мы разжалованы и уволены, значит -- мы штатские. При чем здесь военный трибунал? А если трибунал, зачем увольнение? А вдруг трибунал решит, что правильней нас расстрелять?
-- Трибунала не будет. Я сказал, что сяду рядом с вами, потому что тоже не выполнил бы такого приказа. А Жеребцов сядет -- за то, что его отдал.
-- Полегчало, -- заметил я. -- Трибунала, значит, не будет, а приказ об увольнении остается в силе?
-- Да, -- сказал он и погасил сигарету. И тут же закурил новую.
-- Но за что? -- снова спросил, почти крикнул Муха.
-- Не за что, а почему, -- поправил командующий. -- Или зачем.
-- Зачем? -- повторил Муха.
-- Вы слишком много знаете. Программа, по которой проводились эти дела, закрыта...
-- Так это была целая программа? -- спросил я. -- И, наверное, кодовое название у нее было? Безумно интересно -- какое же?
-- "Помоги другу".
-- Как?! -- заорал я. -- "Помоги другу"?! Да там что, в этом Управлении по планированию специальных мероприятий, параноики сидят? А может -- поэты? "Помоги другу"! Сразу и не сообразишь, что кощунственней -- сама программа или ее название! "Помоги другу"! Это надо же до такого додуматься!
-- Не забывай, капитан: благодаря этой программе многим нашим солдатам удалось спасти жизнь.
-- Многим -- это скольким? -- спросил Док.
-- У меня нет этой информации.
-- Может, стоит поинтересоваться? И сравнить: сколько тканей и органов было получено в ходе реализации этой программы и сколько использовано в наших госпиталях. С учетом того, что этим занималась не только команда капитана Труханова.
Командующий нахмурился.
-- Вы хотите сказать...
-- Ничего конкретного, -- возразил Док. -- Просто мысли вслух. Однажды я видел биржевой каталог. Меня интересовало хирургическое оборудование для полевых госпиталей. И случайно я обратил внимание на строчку: "Препарат Ф". Мне объяснили: это гормональная вытяжка из эмбрионов, которые получают при абортах. И настоятельно советовали не вникать.
-- При чем здесь аборты? -- не понял командующий.
-- Я не знаю, сколько стоит почка или роговица глаза, но цены могут быть сопоставимы с ценой препарата Ф. А цена его: сто тысяч долларов за один грамм.
-- За один грамм?! -- поразился командующий.
-- Вот именно, -- подтвердил Док.
-- Мы произведем самую тщательную проверку. Мой адъютант лично этим займется. Он парень въедливый. И если что...
-- О чем вы говорите?! -- вмешался я. -- О другом нужно говорить: сколько матерей не смогли в последний раз увидеть лицо своего сына!
-- Я повторяю: программа закрыта, -- ответил командующий. -Продолжение ее признано нецелесообразным. Не без вашей помощи, -- добавил он.
Я поправил:
-- Скажите лучше: не без помощи полевого командира Исы Мадуева.
-- Сейчас это уже не имеет значения. Программы нет. Но если о ней станет известно -- даже задним числом... Вы задействованы на самых опасных заданиях. Нельзя исключать, что кто-то из вас может попасть к боевикам. И под пытками рассказать о ней. Ваше увольнение эту опасность нейтрализует.
-- Товарищ генерал-лейтенант, это вы сами придумали? -- изумился я.
Он хмуро покачал головой:
-- Нет.
Мы молчали. Совершенно обалдели. Логика была -- высший пилотаж. И единственный из нас, кто нашелся, был Артист.