Или до бесконечности мусолишь
простую мысль стихами нараспев.
Готовы всё продать, ждать перемен,
Твердить: «Что делать? Кто-то виноват!»
И жрать попкорн, хотя вкусней пельмень.
Раздуют пламя и тихонько бьют в набат.
Во всем ища свой скользкий и неведомый подвох.
Но это ску-учно95! Конь давно издох
Так слезь с него, как говорит пословица.
Но нет! В бесплодной речи
обильно лучше изойдут слюной,
«Пора добраться до картечи!»
И предпочтут болтать всю ночь в пивной.
Не отрицаю!
Сам способ, место, времяпровожденье,
имеет место быть.
Толпой болейте за любимую команду,
и перемажьте щеки краскою: «Мы банда!»
До хрипоты вопите лозунги, трясите за грудки́
друг друга в шарфиках, с флажками мужики.
А вы, кто гамлетизмом заражен,
не лезете бесславно на рожон,
вы «много букоф» в пустоту наговорили,
хотя б пустяк полезный сотворили!
Где надо дело делать не пойдут.
Зато, где их не просят тут как тут.
Чтобы себе хоть как-то значимость придать,
они готовы спорить, умствовать, предать
огласке всё, не озаботившись проверить,
ну как им, молодым, возможно руль доверить?!
Того, кто преуспел, объявят подлецом,
чтоб самому казаться лучше, молодцом.
Пожертвовать готовы матерью, отцом
и смыться со спектакля пред концом.
(с сарказмом) «Всё ради истины!»
Посланцы преисподней!
Готовы перед публикой предстать в исподнем.
Всё оболгать и высмеять
вот это вам по нраву.
Смешать всё с грязью, замарать,
Но, извините, по какому праву?
Кто не живет не ошибается. Банально?
Вы всё воспринимаете буквально.
Видали мы покруче молодцов.
Глашатаев тусовки либеральной.
Да что ж это за хрень, в конце концов?!
Я хуже всех, по-вашему?! Но в чём моё уродство?
Лишь потому, что подлый принцип первородства?
За всех решает, но, по сути шутовство, юродство!
(с сарказмом) Ревнитель общей чести, благородства
на деле ретроград,
защитник старпердерского господства,
сорри, прошу прощения у дам, я как бы виноват.
Оценщик прав и чувств чужих наивно полагает,
что он имеет право выносить нелепый приговор,
как судия верховный, он от самомненья тает
как будто сам он прав всегда, от века до сих пор.
Сей приговор нигде и никогда рубля не стоил.
Но кто ему дал право? Сам присвоил?
И кем это, когда, зачем-то решено?
Кто взбаламутил это всё искусно?
Все это было бы смешно,
Если бы не было так грустно.
(Гамлет порывается уйти)
А что́, по-вашему, есть подлость?
Как ее измерить?
Тигр на охоте, рысь перед прыжком таятся,
а змеи до поры скрывают свое жало,
иль крокодил, как будто спит. Хотя им нечего бояться,
ну, чтобы дичь не убежала.
Таков закон для джунглей, ну и что?
И где тут подлость?
Г а м л е т. Убожество
(Гамлет в задумчивости уходит)
К л а в д и й. (кричит вдогонку) Люди пострашнее
(Гамлет возвращается)
Скажу начистоту, это важнее.
Ведь как-то ж надо выживать и жить,
вся жизнь борьба и что тут ни скажи,
что ни проделай, все чревато болью
чужому или близкому, кому как повезет.
К примеру отношения. Любое
нас точно втянет в свой водоворот.
Любовь вот чувство чистое,
казалось бы, но ревность
за ней крадется тихо по пятам,
изображая иногда тоску и задушевность,
тут модно зов судьбы еще пропеть
«Та да да дам!»96
С кривым ножом иль сладким ядом,
по сериалам судя сплошь, да рядом.
Открыв доверчивое сердце, счастье ожидаем,
на самом деле на тернистый путь вступаем.
По сути все равны: Отелло, Дездемона,
леди Макбет, по Мценскому уезду. И Ромео,
не «альфа», а с Джульеттой все равны,
все люди, человеки.
У всех болит, скребет, свербит,
достойны состраданья и опеки.
И праведник, и вор, убийца, даже Яго,
по-своему был прав, но заигрался.
Г а м л е т. Ты утомил меня, не стерпит и бумага,
(официанту) там случаем еще попкорн остался?
К л а в д и й. От этого никто не застрахован,
на этих сериалах надоевших, ход основан.
Патрона своего он предал на беду,
ведь разум часто со страстями не в ладу.
Увы, но после совершенных преступлений,
не важно, кто ты вор, убивец, подлый гений,