Нет, отче! бойко ответил пацан и загородил собой сестру: Толик плохих людей не приведёт.
О как! Орлов поднял палец, вот это, я понимаю, рекомендация! Ну спасибо тебе, Кирьянов.
Все засмеялись. Служитель, оправив рясу, сказал, раз что законы пишут люди, то и служить они должны для людей. И если желание детей и взрослых радовать друг друга совпадают, стоит отпустить малышей в Малаховку. Директриса такому дозволению обрадовалась не менее остальных. Заставив, для порядка, написать Орловых расписку «в получении», она попросила воспитательниц помочь Тарасу и Тане собрать вещи. Когда малыши вышли с двумя крохотными рюкзачками, Валентина, не выдержав, расплакалась. Сиротская доля всегда была непростой. И даже несмотря на семьдесят лет коммунизма, обездоленные детишки и сегодня не роскошествовали. Обняв малышей, жена ректора подтолкнула их к машине Черкашина. Виктор Васильевич подбросил их до Москвы, где ссадил у метро. Взяв Тараса за руку покрепче, Кирьянов приказал рот не разевать. Дети, впервые оказавшись в столице вот так, вне коллектива, терялись и оборачивались на любой шум. Танечка так и вовсе приклеилась к юбке Валентины и всю дорогу молчала, не веря, что им с братом выпало такое счастье: шестилетних, да ещё двоих, обычно никто не брал. К тому же Таня часто болела и постоянно кашляла. Отпустив её с Орловой, директор дала Валентине целый список медикаментов, предписанных врачом. Диагноза, как такового, у девочки не было. Скорее всего сказывалось рождение до срока. Поэтому рекомендации на счёт детишек были простые: следить и закаливать. Кирьянов повторно пообещал быть полезным. Уже в электричке, когда ребятишки задремали, Толик признался Валентине Геннадьевне, что хотел усыновить брата и сестру. Жена ректора крепче обняла девочку, лежавшую у неё на коленях, и ласково посмотрела на средневика:
Добрый ты мальчик, Толик. Спасибо тебе за это. Но только у тебя вся жизнь впереди. И работа, и семья, и армия. Кто знает, где окажешься Поэтому не связывай себе руки, и детям про свои замыслы не говори. Ты не представляешь, что такое сиротская надежда. Меня Ваня Иван Иванович, в 16 лет забрал к ним жить. Просто жить, ты ничего не подумай, спешно поправилась она. Кирьянов, от того, что ему доверяют, так замотал головой, что очки едва не свалились с носа.
Хорошо! выдохнул он, когда увидел, с каким восторгом дети побежали к зелёному дому, в котором жили Орловы. Права оказалась жена ректора. И Симона ранее была права нельзя принимать важные решения, не подумав о судьбе людей, вовлечённых в исполнение задуманного тобою. Ему, студенту четвёртого курса, только предстояло встать на ноги. «Получу работу, квартиру, тогда и решу, как быть. Много ещё в стране одиноких ребятишек, добро всем нужно», успокоил он себя, возвращаясь в общежитие, где его с нетерпением ждали Сычёва и Ячек.
10
Сожители Шумкина по даче Галицкий, Добров и аспирант Кранчевский посмотрели на Мишу тем же растерянным взглядом, каким он пятнадцать минут назад смотрел на Горобову: Стальнов не появлялся в Малаховке с 31 декабря. Новый год он должен был праздновать в Москве с невестой Ларисой, а потом поехать не то в санаторий, не то в Дом отдыха. Туда будущего зятя пригласил Иван Борисович Королёв, хозяин дачи, на которой жили студенты-физкультурники. Стас Добров сразу понял, что счастливый жених согласился на поездку совсем не для любования красотами зимнего Подмосковья. Да и женится Вовка на беременной Ларисе не только из порядочности. Про случайные залёты ребята за три года наслушались выше крыши, и многим такие вопросы удавалось решать на раз-два: если сама дура и не предохранялась, то детей лучше не рожать. Зачем стране нужны дебилы? Можно включить нытьё про заветную мечту о высоких результатах, для исполнения которой жена и дети пока никак не нужны. И уж совсем надёжным, действующим на девяносто девять процентов, являлась отговорка «я тебе ничего не обещал». Гордые и самолюбивые девушки после таких слов быстренько понимали, куда идти. Бессовестным или плаксам приходилось показывать, а порой ещё и подкидывать денег. Ампула сомбревина или кетамина, вырубающая ровно на те 1015 минут, что требовались для радикального медицинского вмешательства, без особых рецептов не отпускалась, но гинекологи в женской консультации всегда могли посоветовать, где её прикупить. Цена на внутривенные анестетики кусалась от 15 до 25 рублей, но страх чиститься «на живую» выворачивал карманы. Так что Стальнов, при желании, мог бы и на этот раз открутиться от посягательства на его холостую жизнь. Вот только зачем бы он это делал, если в кандидатуре Ларисы Королёвой сошлись почти все факторы, по которым многие приезжие выбирали себе в Москве невесту. А то, что дальняя родственница именитой личности была не красавица, при папе со связями и отдельной однокомнатной квартире на Ленинском проспекте можно было скорее плюсом. Женитьба на красавице вроде всем им известной Ирки Кашиной вполне может превратить жизнь в велосипедный заезд: чуть отвлёкся и в кювете. Хотя Какой русский откажется от быстрой езды и прогулок на свежем воздухе? Но с красивыми Стальнов мог себе позволять кутить раньше. Теперь всё: четвёртый и последний курс! Если не жениться до окончания учёбы, можно и в армию загреметь. Причём как в Забайкальский край, так и на южные границы. А то ещё на флот; туда ребят-спортсменов запихивают с особым старанием. «А Вовке, как и мне, на подводную лодку, приписанную к порту Мурманска, никак не хочется, рассуждал Добров, пока Кранчевский звонил Ларисе. Дача у авиатора была экипирована в том числе и телефоном, а номером аспирант разжился у невесты Маши. Но когда Королёва сказала, что ещё неделю назад Стальнов уехал от неё в Малаховку, ребята впервые заволновались.