Офицеры расплатились и ушли. Тотчас же их места заняли два майора и капитан. Судя по всему, это были фронтовики - обветренные лица, огрубелые руки, усталость и злость в глазах. Весь их разговор вращался главным образом вокруг того, чем их здесь накормят...
Дементьев ушел. Конечно, ему хотелось посидеть еще - может быть, фронтовики тоже заговорили бы об эвакуации и он узнал бы что-нибудь новое. Но после того как он пообедал и расплатился, оставаться за столом, когда по кафе все время в поисках свободного места бродили офицеры, было нельзя: это могло вызвать подозрение...
Да, инженеры явно связаны с эвакуацией! И что-то относящееся к ней они должны сделать за одни сутки... Одни сутки... Что же делать? Что предпринять для приближения к главной цели?.. Дементьев, идя домой, думал только об этом. Только об этом.
Совершенно неожиданно вечером в гости к Дементьеву пришел майор Зандель. Пришел мрачный и точно за один этот день похудевший. Дементьев уже приметил, что майор - впечатлительная натура, с весьма неустойчивым настроением, и теперь очень заинтересовался, что сделало майора мрачным.
Зандель прикрыл дверь и подошел вплотную к Дементьеву:
- Вам полковник ничего не говорил?
- Советовал поволочиться за хозяйской дочкой! - Дементьев засмеялся.
Зандель даже не улыбнулся; задумался на секунду и сказал:
- Все равно секретом это остаться не может... Кажется, сегодня ночью начинается эвакуация войск. Их перебрасывают на защиту Берлина.
"Вот оно!" - радостно и в то же время тревожно подумал Дементьев, но равнодушно спросил:
- Всех войск?
- Очевидно.
- Ну что ж, верховному командованию видней! - беспечно заключил Дементьев. - Нас ведь это не касается?
- Нет, капитан, касается. Наш отдел заработает теперь с максимальной нагрузкой. Мельх сказал, что под наши грузы будет отводиться место на каждом транспорте.
- Наконец-то работа! - весело воскликнул Дементьев. - А то от первого задания я было загрустил. Воевать с музейными старичками не по мне.
- Эта война, Рюкерт, только начинается. И пока мы не вывезем отсюда все, что можно вывезти, мы сами отсюда не выберемся! - почти с надрывом сказал Зандель.
- Надо постараться сделать наше дело поскорее! - все так же весело сказал Дементьев, будто не замечая нервного состояния Занделя. - Может быть, нам еще удастся участвовать в драке за наш Берлин. У меня чешутся руки проучить русских. Они не понимают того, что Германия борется, пока жив хоть один немец, и что последнее слово войны еще не сказано.
Зандель смотрел на Дементьева почти с жалостью: он решил, что не найдет в Рюкерте собеседника для откровенного разговора о том, что сейчас угнетало его.
- Что-то у меня страшно разболелась голова, - сказал он. - Извините меня, капитан, я пойду: мне надо лечь в постель. Не дай бог заболеть в такие дни...
Зандель ушел. Дементьев сел за стол и сжал голову руками. Ну вот, началось то, ради чего он послан в этот город. Быстро и весьма успешно сумел легализоваться, даже заручиться доверием начальства. Волей случая он попал на работу, близкую к перевозкам. Но все это может оказаться бесполезным, если он не сможет получать совершенно точную и исчерпывающую информацию об отправке транспортов.
Так или иначе, первую - правда, неуточненную - информацию он уже имеет: эвакуация начинается сегодня ночью. Об этом немедленно надо известить командование. Дементьев быстро оделся и отправился за рацией на явочную квартиру Павла Арвидовича.
Город, погруженный в темноту, казался мертвым. На улицах ни души. Промчится машина с пригашенными фарами - и снова темень и тишина. У входа на Шестигранную площадь Дементьева остановил патруль. Он назвал пароль, солдаты козырнули, и он пошел дальше.