Обладая большей, чем у других, физической силой, крыловский лев весьма глуп. И в результате он часто оказывается жертвой обмана. Например, тогда, когда «от жалоб на судей, на сильных и на богачей Лев, вышед из терпенья, пустился сам свои осматривать владенья» и стал расспрашивать Мужика, представившегося старостой над жителями воды: «Ну, как они живут? Богат ли здешний край?» Услышав в ответ: «Великий государь! Здесь не житье им рай. Богам о том мы только и молились, чтоб дни твои бесценные продлились», Лев обратил внимание на сковородку, на которой Мужик поджаривал выловленных им рыб («Бедняжки прыгали от жару, кто как мог; всяк, видя свой конец, метался») и спросил: «Так отчего ж они хвостами так и головами машут?«И услышал в ответ: «О, мудрый царь! Оне от радости, тебя увидя, пляшут». После чего, вполне удовлетворенный, Лев отправился в дальнейший путь («Рыбья пляска»).
При этом глупость Льва может оборачиваться даже и трагической для него стороной. Так Мужику без труда удается поймать Льва в те самые сети, под которые сам Мужик легко поднырнул, но Лев, который «подныривать под сети не учился, в сеть ударился, но сети не прошиб, но в ней запутался». Все это дает автору право на обобщение: «Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое» и «Сила без ума сокровище плохое» («Лев и человек»).
В басне «Лев, серна и лиса» царь зверей, увидев, что преследуемая им серна «над пропастью легко перемахнула и стала супротив на каменной скале, бросился со всех четырех ног; однако ж пропасти перескочить не мог: стремглав слетел и до смерти убился». В обеих баснях Лев явно переоценивает свои способности. Не последнюю роль в провоцировании этой неадекватности львиной самооценки своих реальных способностей играет лесть. Ею мастерски владеет Лиса, что общеизвестно по басне «Ворона и лисица», но оказывается, что глупость, гарантирующая успех этого приема, в полной мере присутствует не только у самой что ни на есть обыкновенной птицы, но и у царя зверей.
Глупая, безгранично алчная, власть, однако, в защите своих корыстных интересов бывает весьма хитрой и изворотливой. Именно так проявляет себя старый Лев, которому «уж жесткая постеля надоела» и который просит«своих бояр, медведей и волков, пушистых и косматых, шерсти пособрать, чтобы не на голых камнях спать, при этом не тягча ни бедных, ни богатых». В результате близкие друзья Льва «оленей, серн, коз, ланей дочиста обрили, а сами вдвое хоть богаче шерстью были не поступилися своим и волоском, напротив, всяк из них, кто близко тут случился, из той же дани поживился и на зиму себе запасся тюфяком». И лиса-прокурор из басни «Щука», та самая, которой Щука снабжала рыбный стол, перед лицом злодеяний Щуки требует для нее самой жестокой казни: «Повесить мало: я бы ей казнь определила, какой не видано у нас и на веку так утопить ее в реку» («Щука»).
Власть, олицетворяемая Львом, алчна и хищна не совсем так, как оголтелый волк, она и глупа не так постоянно и непроходимо, как осел. Она старается делать вид, что уважает законы и приличия и, когда затронуты ее интересы, проявляет иногда даже изобретательность и находчивость. Отличный тому пример басня«Пестрые овцы», где рассказывается, что Лев «пестрых не взлюбил овец» так что, «видя пеструю овцу, он всякий раз глазами целый день страдает и что придет ему совсем лишиться глаз и как такой беде помочь, он совсем не знает». Обсудив это с Медведем и Лисой, Лев отвергает предложение Медведя «овец передушить» и следует совету Лисы: «а так как в пастухах у нас здесь недостаток, то прикажи овец волкам пасти и род их сам собой переведется, а между тем пускай блаженствуют оне; и что б ни сделалось, ты будешь в стороне». Автор заключает: «Какие ж у зверей пошли на это толки? Что Лев бы и хорош, да все злодеи волки». Короче говоря, по Крылову, не следует наивно полагать, что «царь-то хороший, да бояре плохие», напротив, власть это организованная иерархизированная группа со своими общими чертами: наглым презрением к справедливости, непомерной алчностью и хитрой изворотливостью в делах, касающихся собственной выгоды. Другое подтверждение этой мысли крыловский мем «там, где пастух дурак, там и собаки дуры».