Но время сейчас неподходящее, общественное мнение встревожено, и мы не можем себе позволить… Нет, Марей, это несерьезно.
– А как продвигаются дела у моего коллеги Табара? – спросил Марей.
Вопрос попал в цель. Лартиг пожал плечами и сердито отошел в сторону. Люилье кашлянул.
– Табар? – произнес он. – Ну что ж, он ищет…
– С исчезновением Монжо наши шансы значительно уменьшились, – заметил Рувейр.
– Да никто и не принимал всерьез этого Монжо! – не выдержал Марей. – И только теперь…
– Дело не в этом, – вмешался Лартиг. – Вы настаиваете на своих показаниях?
– Да. Я уверен в том, что видел собственными глазами.
– А если вы плохо видели?
– Стало быть, речь идет о коллективной галлюцинации.
– До чего же вы упрямы!
Маленький Рувейр посмотрел на часы и встал.
– Все это ни к чему не ведет, – сказал он. – Я предлагаю начать поиски Монжо…
– Мы уже начали, – возразил Люилье. – Я отправил двух человек к нему домой. Он не вернулся.
– Вы надеялись, что он вернется к себе?
– Нет. И все-таки такая мера не повредит. Если он останется в Париже, ему трудно будет скрыться от нас.
Рувейр шепнул несколько слов Лартигу. Оба они отошли к окну и о чем-то тихонько посовещались, потом Лартиг сделал знак Люилье. «Пусть они меня уволят, – подумал Марей, – только бы уж поскорее!» Люилье вежливо кивал головой, но, очевидно, не разделял мнения двух других. Наконец он вернулся к Марею.
– Я благодарю вас, дорогой комиссар, – сказал он. – Вот уже месяц как вы занимаетесь этим делом, и никто не может ни в чем вас упрекнуть… Если не ошибаюсь, вы собирались пойти в отпуск в октябре?
– Да, но…
– Вот вам мой совет, Марей… Берите отпуск сейчас же… Он пойдет вам на пользу, не я один так думаю. Вы немножко устали, да, да… Это вполне понятно! С этим делом вы совсем измучились.
– В таком случае, господин директор, я предпочитаю…
– Ладно! Будьте благоразумны. Подадите в отставку в другой раз. Черт побери, вы нам еще нужны! Никогда не встречал такого мнительного человека.
Он тихонько подтолкнул Марея к двери и приоткрыл ее.
– Ох, если бы я сам мог уйти сейчас в отпуск! – шепнул он. – Поверьте, Марей, у вас еще не самое худшее положение.
– Подлецы! – проворчал Марей в коридоре.
Он поспешил к себе в кабинет и остановился, как вкопанный, на пороге. Его ждал Табар, от нечего делать он проглядывал газеты.
– Читали передовую? – спросил он. – Вы только послушайте.
Идет тридцать второй день расследования, а страшный снаряд, который может отравить Париж г так и не обнаружен. Тот, кто уезжает в отпуск, охвачен тревогой, тот, кто остается, – ужасом…
– Довольно, – прервал его Марей. – Чего вы хотите?
Табар жестом успокоил его.
– Я знаю, старина. Вас сейчас не жалуют. А думаете, я на хорошем счету?
Он рассмеялся и вытащил кисет с табаком. Табар был ниже Марея, шире в плечах, жизнерадостный, говорил с чуть заметным тулузским акцентом.
– На заводе ничего не проясняется? – спросил Марей.
– Мы и через полгода будем топтаться на том же месте, – сказал Табар. – Никто уже не помнит, что он делал в то утро. Патрон хочет, чтобы малейшее передвижение было отмечено, зафиксировано… Настоящая головоломка. А этот бедняга Леживр! Он раз двадцать уже проделал путь из флигеля инженеров в столовую и обратно. Представляете себе: он на своей деревянной ноге, а я с хронометром в руках. Печальное зрелище!
Табар облизал скрученную им сигарету, помял ее с двух концов.
– Я почти уверен, что преступник не работает на заводе, – продолжал он. – Все эти типы чересчур сытые, вы понимаете, что я имею в виду.